Софья Ковалевская

Анна Васильевна нашла в Парижской коммуне обширное поле для труда, дала выход долго сдерживавшимся творческим силам. Она работала в женском комитете бдительности Монмартра, входила в состав деятелей народного образования Коммуны, писала и подписывала воззвания к населению Парижа, была организатором замены в госпиталях враждебно настроенных сиделок-монахинь революционными гражданками столицы. В инструкции школам 18-го округа, где работала Анна Жаклар, было написано: «Мы просим вас удалить с глаз детей все то, что могло бы напоминать им о глупостях, которыми нас так долго морочили; в наших школах не должно быть больше места ни картинам, ни книгам религиозного содержания, ни крестам, ни статуям святых. Вы покроете слоем белой или черной краски латинские религиозные надписи и замените их такими общечеловеческими девизами, как свобода, равенство, братство, труд, справедливость. Равным образом вы упраздните и притом немедленно преподавание так называемой священной истории, катехизиса и церковного пения. Словом, вы понимаете, царство заблуждения кончилось; мы должны распространять свет истины и научить других любить ее». В этих словах отражались те верования, каких давно держалась передовая русская женщина.

Вместе со своим другом, писательницей Андре Лео, Анна Васильевна основала ежедневную вечернюю газеты «La sociale», выходившую с 31 марта по 17 мая. В статьях они излагали свои верования.

В газете «Коммуна» Андре Лео писала, встревоженная половинчатостью действий многих членов правительства: «Париж, восставший против Национального собрания, это уже не Коммуна, это революция. Он и должен быть революцией. Пусть Франция и весь мир услышат его голос. Гордо укрепившись в своем праве и в своей идее, пусть он победит с ними и с помощью их, если это возможно, или пусть он падет, оставив невежественному и бедному народу наследство идеи, которая освободит этот народ. Париж обладает социальной идеей. Он должен высказать ее громко, определенно, ясно. В настоящую минуту ему нечем дорожить». Андре Лео разъясняла и крестьянам задачи Парижа. В середине апреля ее воззвание к «французским крестьянам», напечатанное в ста тысячах экземпляров, было разбросано с воздушных шаров по всей Франции: «Дело Парижа — ваше дело; он работает для вас, как и для фабричного рабочего». Так думала и Анна Жаклар. Из письма русской революционерки, землячки сестер Крюковских Елизаветы Дмитриевой к члену Генерального Совета I Интернационала Герману Юнгу видно, что правительство Коммуны не придало значения союзу города и деревни: «К крестьянам не обратились вовремя с манифестом; мне кажется, что он вообще не был составлен, несмотря на мои и Жаклар настояния», — сообщала Елизавета Дмитриева, одна из видных последовательниц Карла Маркса.

Анна привлекла к работе и приехавшую в Париж сестру. Ковалевская с ней и с другими русскими женщинами, знакомыми по Петербургу, такими, как Екатерина Григорьевна Бартенева, дежурила в госпиталях Монмартра. Словно во сне, видела она трагические сцены. На улицах рвались бомбы, в госпиталь приносили все новые жертвы остервенелых врагов Коммуны. Страха она не испытывала. «Только при каждом разрыве бомб сильнее билось сердце и где-то в глубине души вспыхивала радость, что судьба позволила и мне, кабинетной ученой, принять участие в событиях мирового значения», — рассказывала она потом своим друзьям.

Пусть не в России взял народ в свои руки судьбу государства, французская Коммуна отзовется и на русских делах! На баррикады Парижа стекались все те, кто не мог дышать тюремным воздухом своей родины, — поляки, русские, венгры, итальянцы, австрийцы, американцы. Венгр Франкель был одним из выдающихся политических руководителей Коммуны. Елизавета Дмитриева возглавила женский батальон, боровшийся с версальцами, ворвавшимися в Париж. Недаром вожди польских повстанцев Ярослав Домбровский и Валерий Врублевский, командовавшие войсками Коммуны, говорили французам, что в Париже идет битва «за вашу и нашу свободу».

И еще ближе, дороже стала Ковалевской бесценная сестра, которую она недавно осудила за брак по любви как за измену «делу».

Ковалевские вернулись в Берлин 12 мая. А через несколько дней Коммуна пала. Париж был взят версальцами. Французская буржуазия пришла к власти при поддержке прусского «железного канцлера» Бисмарка и фельдмаршала Мольтке. Тьер и генерал Галифе объявили «кровавую неделю» расправы с коммунарами. Революционных парижан хватали в домах, на улицах и убивали без суда.

Жаклара, начальника войск Монмартра, сражавшегося на баррикадах до последних минут Коммуны, и жену его, известную своей многосторонней деятельностью, версальцы искали с особым ожесточением. Было расстреляно несколько человек, принятых за Жаклара.

Анна Васильевна сообщила было сестре, что она с мужем успела спастись, но через день Жаклар был арестован.