Софья Перовская

Она пришла слишком рано. Просторный коридор гимназии был еще пуст. Двери по обеим сторонам коридора вели в классы с аккуратно расставленными партами. От натертого пола пахло мастикой. Только что вымытые классные доски блестели, словно мокрые черные зеркала.

Понемногу коридор стал наполняться слушательницами. Одни держались обособленно. Другие же — те, которые раньше знали друг друга, — оживленно говорили, прогуливаясь по коридору или стоя у окон. Соня с интересом всматривалась в своих будущих сокурсниц. Ее поразило, что среди них были и пожилые женщины.

«Всего только несколько лет назад, — подумала она, — на них посмотрели бы, как на сумасшедших. Да и сейчас многие так смотрят». К Соне подошла Вильберг.

— Я вас с трудом нашла, — сказала она. — Давайте посмотрим расписание.

На двери одного из классов висел большой раз-. графленный лист. Соня достала из кармана карандаш и принялась переписывать:

Понедельник

От 6 до 7 — химия. Гердт.

От 7 до 8 — физика. Краевич.

От 8 до 9 — математика. Страннолюбский.

Она не успела кончить. Раздался звонок. Все устремились в классы.

— Посмотрите, — обратилась Вильберг к Соне, — наша соседка приехала на лекцию с мамашей., Мне говорила одна курсистка, Саша Корнилова, что этой барышне долго не разрешали поступить на курсы. Наконец она добилась своего, но с условием, что мать будет ее сопровождать.

На краешке соседней скамьи, боком — втиснуться в промежуток между столом и скамьей ей, видно, не удалось — сидела полная дама и своим кринолином заслоняла сидевшую рядом с ней девушку. Дама неодобрительно оглядывала в лорнет будущих подруг своей дочери.

— Никогда бы не подумала, — шепнула Соня, с трудом сдерживая улыбку, — что у этой маленькой девочки такая большая воля.

Наступила тишина. В класс вошел профессор. Это был высокий старик. Его живые карие глаза смотрели из-под нависших бровей дружелюбно и внимательно., Он оперся на стол обеими руками и заговорил. С первых же его слов Соня почувствовала волнение. Просто и ясно говорил профессор о природе, о законах, которые ею управляют. То, что недавно казалось совсем непонятным, теперь становилось близким и доступным. Одна мысль неизбежно вела к другой, и из всех неизбежных выводов и следствий вырастал, как из линий, четкий и ясный чертеж науки.

В Сонином сердце возникла горячая благодарность к этому старику, который делился с ними своим опытом, своей мудростью.

Дни пошли за днями, лекции за лекциями. Соня с жаром взялась за книги. Маша училась на тех же курсах, но дома они занимались отдельно и у каждой из них была своя компания. Соня увлекалась не только занятиями, но и новыми знакомствами.

Новые веяния

Соня и Вася вышли из дому. Несмотря на то, что февраль уже кончался, на улице было двадцать градусов мороза. В лавках на подоконниках, отогревая стекла, горели керосиновые лампочки. Каждый раз, когда открывались двери чайной, на улицу вырывались облака теплого пара с особенным крепким запахом нищенского уюта. Но двери сейчас же плотно закрывались. Люди берегли тепло.

Соня и Вася подошли к облупившемуся, окрашенному в желтый цвет дому. По каменной лестнице, более грязной, чем плиты тротуара в осенний день, они поднялись на верхний этаж. Лестница была узкая, крутая, с чересчур длинными площадками и темными закоулками.

Дверь открыла Анна Карловна. Ее синие очки, казалось, сияли от удовольствия. По узкому длинному коридору она ввела гостей в свою комнату. Там было очень мало мебели: маленький столик, шаткая этажерка, заваленная книгами, железная кровать с покосившимися средними ножками и три стула, Над кроватью висел портрет Добролюбова. От печки пахло каленым железом, и этот запах смешивался с запахом сырости, который шел от стен.

— Я принес Шпильгагена, — сказал Вася, — «Один в поле не воин».

В передней опять задребезжал звонок. Анна Карловна выбежала из комнаты. Вася подошел к этажерке и стал рассматривать книги,

— Сеченов, Бюхнер, А это что? «Дело», последняя книжка.

В комнату вошли Корнилова, высокая, красивая, с серьезным, даже строгим лицом, и Лешерн, застенчивая, немолодая.

— Я вам могу сообщить новость, — сказала Корнилова. — Профессор Энгельгардт предлагает четырем аларчинкам работать в его лаборатории по химии. Но имейте в виду, что лаборатория очень далеко, в Лесном институте.

— Часа два езды, не меньше, — подтвердил Вася.

— А что, если найти комнату в Лесном и поселиться там всем вместе на лето? — предложила Корнилова. — Я уже говорила об этом с отцом. Он ничего не имеет против.

Соня сжала губы, как всегда, когда думала о чем-нибудь неприятном.

— Боюсь, — призналась она, — что мой отец не согласится. Но нельзя упускать такой случай.

— Разумеется, — согласился Вася. — Ведь легче верблюду пройти в игольное ушко, чем женщине проникнуть в лабораторию.

Все засмеялись.

— Это скорее грустно, чем смешно, — заметила Анна Карловна.