Софья Толстая

Изо всех сил Софья стремилась выкарабкаться из пустяшного светского мира, чтобы вернуться в прежнюю семейную колею, не затронув при этом даже мизинцем своего мужа. Теперь она сама тянулась к нему, мечтая о том, чтобы гладко и дельно проходила их совместная жизнь. Но как достичь этого? Ведь если она будет жить в Ясной Поляне, то придется жертвовать сыновьями, а если в Москве, то будет мучить мужа. Из‑за этого она постоянно ломала себе голову, как устроить жизнь так, чтобы мужу было хорошо в Москве. Теперь Софья стала гораздо лучше понимать предназначение Лёвочки, которое конечно же заключалось в творчестве. Ведь оно всегда одерживало над ним полную власть. Все затеи Лёвочки оставались в его голове, а решать их надо было судьбе, приказчику и ей. Только так, полагала она, можно было сберечь эту ипе machine a ecrire (машину для писания. — Н. Н.). Не поэтому ли у нее появилось желание, или скорее потребность, побыстрее соединиться с ним в Ясной Поляне? К тому же завершился курс ее лечения под наблюдением акушера Чижа. Муж обзывал себя «грубым, эгоистичным животным», который «гримасничал добродетелью» — отпускал старика — повара, чтобы самому готовить еду, убирал дом, рубил дрова, топил печи и, конечно, ждал жену с детьми.

Глава XIX. «На разных дорогах»

Кажется, трижды был прав ее покойный папа, утверждавший, что бедная его дочь не умела веселиться. Похоже, отцовское пророчество сбывалось. После веселой бальной феерии Софья затосковала, ее снова потянуло к простым деревенским удовольствиям. А для Тани, напротив, возвращение в Ясную Поляну было подобно какому‑то «вечному кошмару», и она совсем не хотела разлучаться с Москвой. Софья объяснила дочери, что их материальное положение не позволяет больше так бездумно тратить деньги. Госпожа Фортуна уж очень быстро вращала свое колесо, не давая никакой возможности хоть как- то ей опомниться. Тем не менее думать ей было о чем. Софья прекрасно понимала, что «начинала портиться», делалась более эгоистичной, смотрела на супружескую любовь только как на награду, не задумываясь о том, что ее еще надо заслужить испытанием, которое может оказаться не по плечу.

Она жила с мужем словно в параллельных мирах. А он утверждал, что муж и жена не параллельные линии, а пересекающиеся только в одной точке, чтобы дальше идти по разным путям. Так и шли они сейчас по разным дорогам. Ее мучили постоянные заботы о детях и Лёвочке, от этих проблем ей порой становилось невыносимо тяжело. Так хотелось совсем иной жизни, в которой кто‑нибудь заботился бы именно о ней. Однако все это были только мечты. Только когда под яснополянским небом собрались два больших дружных семейства — Толстых и Кузминских, жизнь Софьи опять забила ключом, позволив ей отвлечься от мучивших ее тягостных мыслей. Родственники чинно ходили друг к другу в гости. Как всегда, Кузминские обустроились в другом флигеле, который так и назывался в их честь — «кузминским». Все семейство Толстых приходило к ним, чтобы отведать вкуснейших пирогов, а на следующий день Кузминские наносили ответный визит Толстым. После этого обсуждали, чей же пирог вкуснее. Проигравших конечно же не было. Как говорил в подобных случаях Лёвочка, «оба — лучше».