София

В вечереющем небе светился спутник планеты. Кано, инспектор мясорвания, шел по лесной местности. Путь пролегал мимо бревенчатых домов, чьи подножия утопали в многодневном нерассеивающимся тумане. В домах жили рысинцы – прямоходящие рыси и граждане Рысии: страны с древней традицией домашнего мясорвания. "Многовековая традиция домашнего мясорвания не должна разрушаться неверным мясорвачным движением или еще того хуже – ошибочной мясорвачной схемой, потому что – чем мы, двуногие рысинцы – прямоходящие рыси, будем отличаться от четвероногих рысей, в жадной кровавой слепоте разрывающих свое мясо, на земле в грязи лежащее", – думал Кано. Чтобы хранить традицию домашнего мясорвания – для этого и жил Кано, идущий в один из домов, чтобы войти в него и проследить за каноничностью проходящего в доме мясорвания.

На плече Кано лежал кожаный ремень, к которому был прикреплён портативный граммофон. В граммофоне проигрывалась малоформатная грампластинка. От корпуса тянулся провод, уходящий вверх к наушникам Кано. Звучала музыка национальной музыкальной группы Рысии – "Мясорвачи". Звучала песня "Мясо".

Добравшись до нужного дома, выключив граммофон и втянув когти в лапу, Кано три раза ударил в дверную колотушку – в металлическую морду рыси, прикреплённую к металлической пластине. Трижды от удара лапы прозвенело, но Кано не понял, что прозвенело при третьем ударе – кольцо колотушки или несколько монет – пастей (валюта Рысии), лежащих в кармане кожаной куртки Кано.

Дверь открыла Урра – девушка-рысь с красивой мордой. "Вы пришли? Заходите скорее! Нам не терпится начать мясорвание!" – проурчала Урра.

Кано вошел в дом. Лапы инспектора мясорвания ступили на красный паркет. На лакированных бревнах черного дерева висели картины, изображающие сцены охоты. В центре облицованного жёлтой керамической плиткой потолка находилось отверстие дымохода. Посередине дома находился помост с четырьмя столбами, по одному столбу с каждой из сторон квадратного помоста. Четыре оленьих туши веревкой за ноги и шею были привязаны к столбам. В середине помоста в лежащую на поверхности помоста металлическую плиту упирались четыре ножки котла жаровни. В жаровне горел огонь.

– Мяуррр!!! – прорычал боевым рыком муж Урры, рысинец Мяурр, заставив вздрогнуть Кано. Готовый к мясорванию Мяурр стоял у помоста, не отводя взгляда от привязанной к столбу туши оленя. Кожаные штаны и кожаная куртка облегали тело Мяурра, морду Мяурра скрывала кожаная маска. Так того требовала традиция, возникшая из практического замысла защиты от крови, разлетающейся по дому в процессе мясорвания.

– Терпение, хищные и сильные! – прорычал Кано. – Незадокументированное мясорвание – добычи в грязи топтание, – добавил он, доставая из кожаной сумки деревянную пластину с закрепленным на ней пергаментом. – А где же чернила и писатель? – рычал Кано, роясь в сумке. – А, вот, нашел.

Кано вытащил из сумки стеклянную бутылочку с черной жидкостью – чернилами, и заострённый на одном конце металлический прутик – писатель: инструмент для письма. Присев на копытный стул и положив деревянную пластину на бедро, Кано заполнял протокол мясорвания. Вписав имя мясорвача (Мяурр), и предварительно выясненную у Мяурра схему мясорвания (шейная), Кано, оторвавшись от пергамента, поднял свою морду, посмотрел на ожидающих его рысинцев и спокойно зарычал: "Можно!".

– Мясорвание!!! – вновь заревел Мяурр, размахнулся и несколько раз ударил шею оленя своей лапой с выпущенными когтями.

Когда когти Мяурра рассекли шкуру шеи первого оленя, Мяурр подпрыгнул, долетел в прыжке до второго столба и приземлился рядом со второй тушей привязанного к столбу оленя. "Мясорвание!!!" – проревел он, разрывая когтями шею второго оленя.

– Мясорвание!!! – еще дважды рык Мяурра раздирал воздух дома.

Мясорвание закончилось с последней разорванной шеей привязанного к столбу оленя.

– Слава мясу!!! – заревел Мяурр финальное мясорвачное слово.

Урра прыгала на задних лапах. Прекратив прыгать, подбежала к мужу. "Мой мясорвач!" – со сладким урчанием прижалась Урра к Мяурру.

Все трое отмывались от брызг крови в домашней лужице – озерце, наполняющего бетонированную ямку в углу комнаты.

В оскаленной морде Кано читалось недовольство. "Неправильно! Ты ошибся в выполнении мясорвачной схемы! – рассерженно рычал Кано. – Ты выбрал шейную схему мясорвания! Твое мясорвание проводилось над оленем-художником, а когда ранишь шею живому оленю-художнику, что после этого надо сделать? Оторвать оленю лапы, чтобы он не стал утыкаться в землю своей разорванной шеей, создавая на земле присмертный рисунок кровавых окружностей! Ты после разрывания шеи оторвал оленям лапы? Не оторвал! Традиция была искажена! В вашем пергаменте мясорваний это уже (Кано сделал своими когтями знак, сообщающий количество) искажённое мясорвание за период Крыльцевого тумана! Я должен связаться с инспекцией мясорвания и доложить о произошедшем", – закончил рык Кано и направился к столу-пню, на котором находился дальний рык – аппарат удалённой связи.