София

Новак услышал звон разбитого стекла, вставленного в дверь школьного класса. Выждав полторы минуты, Андрей покинул туалет. Выйдя из уборной, Новак сразу посмотрел на находящуюся рядом с туалетом дверь школьного класса, в котором он учительствовал. По осколкам разбитого стекла дверного окна стекала кровь. Рядом с дверью стояла девочка, разбившая своей рукой стекло. Несколько секунд назад гнавшийся за девочкой Стас Жутаутас, а теперь находившийся рядом с ней, вопросительно смотрел на Новака. "Не бойся, Юля, всё будет хорошо, сейчас отведём тебя к доктору", – сказал девочке Новак, взмахом руки прогоняя Жутаутаса. Он отпер предварительно запертый замок двери – такова была легенда: распахивающаяся внутрь дверь не открылась от прикосновения к ней руки бегущей девочки, потому что замок двери был заперт, а убегающая от Жутаутаса Юля не знала об этом. Отворив дверь, Новак вошел вместе с травмированной девочкой в класс. Войдя в класс, Андрей встал напротив пострадавшей, взял своей рукой раненую руку Юли, словно бы осматривая ее. Прекратив осмотр, он отправил одного из шести находящихся в классе учеников за фельдшером, а сам продолжил выполнение своего задания.

Дух Софии Чечёткиной, предварительно перенесённый Липовым на разбившую стекло блондинку Юлю, вошёл в неисполненную составляющую астральной схемы "Лев и единорог". Этой составляющей была "атака льва и его победа". Разбитое стекло не было остеклением школьной двери. Оно было стеклом, закрывшим доступ к воздуху в гробу, в котором умирала задыхающаяся София. Она жаждала разбить его, это стекло. И вот она, соприкасающаяся с сознанием Юли разбивает стекло, выскальзывает из юлиного тела, видит мальчика-единорога с фотографии – мальчика, смотревшего с фотокарточки на нее – задыхающуюся, умирающую, а на голове мальчика – рог: то, чем ее терзали, отпугивая от пропускающего воздух отверстия в гробу, сквозь которое она дышала последним в своей жизни воздухом, она видит мальчика-единорога, она набрасывается на него, вселяется в него, но мальчик не ощущает этого.

Андрей Новак опрашивал находящихся в классе немногочисленных учеников о случившемся. Настала очередь Доскина.

– Что здесь произошло? – спросил Сергея Новак.

– Не знаю, – ответил Сергей Доскин, – я сидел писал.

– Что ты видел? – продолжал Новак.

– Ничего не видел, я сидел писал, – ответил Сергей.

– А когда стекло разбилось, где ты был?

– Здесь, за партой, – Доскин, глядя на учителя, начал ощущать смутное беспокойство. "Почему он не уходит? К чему эти вопросы? Зачем ему знать, что я делал? – не я же поранил ей руку! Почему он берёт паузы и молчит после моих ответов?" – примерно в такие вопросы превратилась бы тревога Сергея, переведи он ее в слова. Он начал понимать, что Новак чего-то от него ожидает, и с каждой секундой этого ожидания ощущение беспомощной жертвы разрасталось в душе Доскина.

– Но ты же слышал грохот разбитого стекла? – Новак превращал Сергея в мишень.

– Да, но я сидел писал, – Сергей ощущал чувство, похожее на то, которое возникает, когда неоспоримое знание настойчиво подвергают сомнению.

– Стекло двери разбили, а ты ничего не видел?

– Видел Юлю, ее руку в крови видел.

– А что происходило до того, как она разбила стекло ты видел?

– Нет.

– Почему?

– Я сидел писал.

– Угу, угу… Ты сидел писал… – завершил разговор Новак и отправился к своему столу, находящемуся возле доски.

Остальные ученики, с началом большой перемены покинувшие класс, один за другим возвращались. Прозвенел звонок, прошли оставшиеся уроки. После уроков Андрей Новак объявил, что Сергей не идёт на прогулку, как все, а остаётся в классе для уборки помещения.

– Ты же у нас провинился… – сказал Сергею уходящий на прогулку сын директрисы школы Аллы Петровны Жутаутас Стас Жутаутас, в будущем не раз отравивший школьную жизнь Доскина. Однажды Стасис Жутаутас предстанет перед Сергеем Доскиным в одежде с нашивками и значками, в повязке на голове, с пластмассовым пистолетом в руке, и окружённый этими вещами-полунамёками произнесёт фразу: "Я агент ПЛИ"…

Лежащий на диване в своей квартире Андрей Новак впервые за много лет не чувствовал сопровождавшей его все эти годы угрозы тюремного заключения. Он выполнил миссию. Видеозапись, на которой Новак был с той девочкой, не попадёт в милицию. Обретший покой Новак, закрыв глаза, вспоминал себя стоящим позади маленькой Насти – своей новой ученицы. В его воспоминании Настя и он – прижимающий ее к себе школьный учитель, замерли на школьном дворе посреди толпы веселящихся учеников…

…Недалеко от школы, в низине, часть замусоренного ландшафта занимало кубическое сооружение, созданное из сетки Рабица. Это была клетка Фарадея, которую распорядился привезти Алексей Липов. Клетка Фарадея была нужна для исполнения незримого закона: "Воруя у слепого, издай шорох".