София слышит зеркала

Крампе отмер и нехорошо прищурился. Сжал с силой пальцы так, что вмиг появившиеся когти впились в ладони. Этого еще не хватало, чтобы его отчитывали как мальчишку. Но сейчас лучше не нарываться на войну. Однако с губ все же сорвалось шипяще-негодующе, на старонемецком, с отчаянно дерзящей интонацией:

– Hummel! Hummel!

Хуммель на миг замер. Медленно обернулся. Его глаза вспыхнули ядовитой зеленью, а лицо на мгновение приобрело резкие и грубые очертания.

– Mors! Mors! – гневно и обрывисто донеслось до Крампе.

Через миг Городовой отвернулся и продолжил прерванный путь. Гюнтер же только усмехнулся. Что ж, не зря эти слова до сих пор остались в словесном обиходе гамбуржцев. А Хуммель до сих пор злится, когда его дразнят шмелем. Пройдоха старый.

* * *

В доме Главы Зеркальщиков не смолкали голоса. Их было множество: женские и мужские, детские и старческие, человеческие и явно те, что принадлежали существам, далеким от нашего мира. Они накатывали гигантской волной, норовя затопить с головой, вытеснить воздух из легких, заполнить собой все и полностью.

– Молчать! – рявкнула я.

Голоса тут же притихли. Вынужденная, пусть и временная, слепота изначально пугала до того, что хотелось покинуть мир живых навсегда. Теперь же, после уверений Райна и Клауса, я чувствовала себя лучше. Паника и безысходный ужас ушли. Я вновь обрела способность здраво мыслить. К тому же после того, как я пришла в себя, – почувствовала, что ощущаю все иначе. А когда оказываюсь в Зеркалье, слепота и вовсе отходит в сторону. И пусть толком ничего не разглядеть, но силуэты видны и могу уже различить свет и тень. В реальности было сложнее, пока кругом царила тьма. Та самая, которая накрыла нас со Стефаном при объединении дара.

Кто же знал, что все так обернется…

Я провела ладонями по лицу. Потом повернула голову в сторону зеркала, висевшего в моей комнате. Оно что-то зашептало мягким и проникновенным голосом. Тьма перед взором задрожала, на черном полотне проявились серебристые контуры, вырисовывающие мои лицо, шею, плечи… Смотрелось это все дико и нереально, но так можно было хоть кое-что увидеть. И чем громче становился шепот, тем четче и ярче проявлялся образ.

– Соня, ты меня слышала? – тихо спросил Клаус.

Ах да, я совсем забыла, что он находится рядом. После происшествия в Лайсхалле он почти все время находился возле меня. Как и Славка.

– Нет, прости. Что ты сказал?

Мое отражение, нарисованное голосом зеркала, рассыпалось на мириады искорок. Трудновато все же удерживать концентрацию. Пусть я получила куда бо́льшую силу, чем обладала раньше. Пусть я теперь чувствовала каждую зеркальную вибрацию, могла даже ощутить, что происходит далеко за домом, да и в Зеркалье могла войти легко и без лишних проблем… все равно нужно было время научиться всем этим управлять.

Иногда мне казалось, что наш дар не объединился, а часть способностей Стефана просто перешла мне. Просто… Я стиснула кулаки. Стефан. После выступления я его не видела. Ведь потеряла сознание прямо в зале. Он каким-то образом продержался дольше. Но… Потом и вовсе впал в кому. Так же, как Шмидт и Леманн. Райн же не мог найти себе места, взвалив на себя всю вину. Правда, каким-то шестым чувством я ощущала, что он ни в чем не виноват. Но его боль и страх казались физическими и передавались на ментальном уровне. И да, можно понять. Когда ты хочешь помочь и излечить, а в итоге получается все наоборот.

– Я говорил про Бал Горгулий, Соня.

Сразу мне показалось, что я ослышалась. Но дальше не прозвучало ни смеха, ни каких-то слов. Клаус молчал. Следовательно, ждал ответа. Нет… он что, серьезно? Какой, к черту, бал, когда я слепа, а Стефан в коме?

Именно это я и озвучила более резким тоном, чем хотелось бы.

– Это не причина, – спокойно отреагировал он на мой всплеск эмоций. – Отказ уже не принимается.

Я потеряла дар речи. Зеркало гневно зазвенело рядом, чувствуя мое состояние. Словно спрашивая: стоит ли стукнуть моего собеседника?

Я облизнула пересохшие губы, откинула голову на спинку кресла. Ненавижу чувствовать себя такой беспомощной. Когда уже все пройдет? Возможно, и впрямь стоит снова обратиться к Райну? Ведь это его золотых пальчиков дело, вот теперь пусть и излечивает.

– Клаус, по-моему, я тебя плохо слышу. Видимо, у меня теперь проблемы и со слухом тоже. Как не принимается? Если меня еще, словно слабую и хлипенькую старушку, можно доставить, предварительно оглушив чем-то тяжелым, потому что своего добровольного согласия я точно не дам, то как быть со Стефаном?

Повисла тишина. Я мысленно поаплодировала себе. Наконец-то в чью-то твердолобую голову постучится мысль, что бал откладывается – принцесса сошла с ума. Ну или немного не так, но общая суть верна.

Зеркало притихло. Но все же мне удалось разобрать еле слышимое хрустальное позвякивание. В Зеркалье явно что-то происходило. Только вот что именно – пока разобрать не получалось. Мешали нахлынувшее раздражение и ступор от сложившейся ситуации.

– Поверь, – неожиданно тихо сказал Клаус и вдруг взял мою руку в свою. – Он найдет способ. Обязательно.