/soft/total/

БорисНаумыч вывел ПалСаныча на улицу, где стоял его автомобиль, и посадил рядом с шофером. Затем тяжело взгромоздился на заднее сиденье и коротко скомандовал: «В ад!» Машина тронулась, и вскоре они выехали из города. Поворот под кирпич, двадцать минут по бетонке – все оказалось совсем рядом. Рабочие зоны ада располагались под землей, но жилая зона имела вполне пристойный вид и чем-то даже напоминала базу отдыха. Опрятные одноэтажные бараки, невысокий забор, размеченная территория. Только ворота поражали своей явной несуразностью. Глубокая массивная арка – на ее фоне забор казался игрушечным. Впрочем, ворота были закрыты, персонал входил и выходил через обычные турникеты в дежурке. Туда же зашли и они, но только для того, чтобы оформить документы. На зону ПалСаныч вошел через врата, с пустыми руками – сумку пришлось сдать на входе. Секунд через тридцать багажный транспортер выплюнул его нехитрый скарб и за спиной неслышно сомкнулись створки ворот. Прежняя жизнь была отрезана.

Все это слегка озадачило ПалСаныча – здесь-то зачем столь примитивный символизм? На кого рассчитаны эти эффекты? Мало низвергнуть человека на дно социума – надо еще театрально обставить и сам момент перехода?

Смысл ритуала он понял позже, уже в бараке, когда включил наладонник и увидел сообщение о том, что загрузочная запись отсутствует. Все правильно – в гуманном обществе никого не оскорбили бы личным обыском. Но и не допустили бы контрабанды. А что можно было пронести в ад? – только информацию. Ее и стирали во вратах со всех перезаписываемых носителей. В результате коммуникатор превратился в бессмысленный кусок пластика. ПалСаныч тяжело вздохнул и бережно спрятал его в карман – как память о Маше.

В крайнем отсеке, куда его определили, стояли четыре койки, шкаф, стол и несколько стульев. Соседи еще не вернулись, они должны были появиться с минуты на минуту. В общем коридоре уже слышались чьи-то голоса и шарканье ног. Люди расходились по отсекам, двери хлопали, голоса ненадолго затихали, но тут же в бараке появлялась новая партия, и все повторялось – приглушенные голоса, шаги, глухой стук дверей. ПалСаныч ждал. Сплошной монотонный гул изменился, в нем стали различаться отдельные слова и обрывки фраз. Кажется, обсуждали какой-то генератор; но ПалСанычу на миг показалось, что это не профессиональный разговор, а обмен некими странными шифровками. Голоса приблизились, и он понял причину своего заблуждения. Не переставая говорить о токах, аморалы одновременно играли в шахматы. Вслепую. Мелькнула странная мысль, что для них это всего лишь новый уровень офисных пасьянсов; но додумать ее ПалСаныч не успел. Дверь отворилась.

22

Новые соседи оказались молодыми ребятами, чем-то неуловимо похожими. Первым вошел бритый наголо здоровяк, за ним протиснулся второй, с пышной рыжей шевелюрой. Последним появился тощий лохматый тип с каким-то прибором в руке. Все они были примерно одного возраста – где-то около тридцати. ПалСаныч не чувствовал неловкости в чужой компании – Кодекс общения расписывал алгоритм знакомства предельно четко. Младшие должны были первыми поздороваться и первыми представиться. Но представляться, похоже, никто не собирался. Вместо этого бритый мрачно посмотрел на него и спросил:

Сразу в ад или со всеми остановками?

Со всеми.

Кодекс здесь явно не был в почете. ПалСаныч решил, что стоит быть проще и естественней.

А за что?

Украл деньги. Перевел на свою карточку и снял в банкоматах. Двенадцать штук.

Потратить успел?

Частично.

Сколько?

Шесть рублей. Взял два коктейля в баре.

Все грохнули практически одновременно. Отсмеявшись, бритый спросил:

Но зачем? Это же бессмысленно. Ты же знал, что не успеешь их потратить.

Да я и сам не знаю, – ПалСаныч пожал плечами. – Просто скучно стало. Там все такие правильные, думают, что бессмысленно значит невозможно. Вот и захотелось их встряхнуть, раздвинуть границы возможного.

Это по-нашему! – провозгласил бритый уже вполне доброжелательно. – А к неморалам за что попал?

Скачал порноролик и заменил им стандартное приветствие системы. Всему отделу.

Все снова грохнули.

И спрятал пульт одного сотрудника, – добавил ПалСаныч, когда веселье стало утихать.

Смех грянул с новой силой.

С тобой не соскучишься! – восхищенно пробасил бритый. – Я даже не рискну предположить, за что тебя упекли на проблемную.

За секс с девушкой из младшей возрастной группы, – просто ответил ПалСаныч.

Красиво жить не запретишь, – удовлетворенно признал бритый, а затем повернулся к своим товарищам. – Ну что? Вор, махинатор, растлитель молодежи и распространитель порнухи. Наш человек, как считаете?

Наш, – подтвердили остальные с довольными лыбами.

Подходишь! – подытожил бритый. – Что ж, давай знакомиться. Я Криворучко. Это – он кивнул в сторону рыжего – КуДзу, а это наша гордость – Быдлокодер.

Зачем же так официально, для своих просто Кодер, – уточнил патлатый.

А я Павел. Паша, – представился ПалСаныч, удивляясь, как необычно звучит имя, с которым он прожил пятьдесят лет. И от которого отвык всего за пять лет бытия ПалСанычем.