/soft/total/

Ну какой же ты Паша! – возразил Криворучко, – Ты взломщик банкоматов, гроза сейфов, медвежатник. Медвежатник? – он вопросительно посмотрел на своих друзей.

Похож, – подтвердил Кодер.

Нет, – вмешался КуДзу, – никакой он не Медвежатник. Это Профессор, он читал нам в универе историю. Привет, Профессор!

Гуманитарий? – на миг омрачился Криворучко. – Вообще-то нам нужен был инженер. Хотя… Знаешь, Профессор, с таким послужным списком ты можешь позволить себе что угодно. Даже быть гуманитарием.

Все снова радостно оскалились.

По общему единодушному согласию, находясь в здравом уме и трезвой памяти, вписываем Профессора в шестнадцатый отсек, – торжественно объявил Криворучко и, выдержав паузу, добавил обычным голосом, – а что не инженер, забей. Научим, дурное дело не хитрое. Сработаемся.

КуДзу показал ПалСанычу его койку.

Ничего, через недельку пообвыкнешься, – успокоил он. – Поначалу всем непривычно. А как втянешься – тебе понравится, вот увидишь. Ты спрашивай, если что непонятно.

Здесь все на ты? – спросил ПалСаныч.

Конечно. Ад же нетолерантная зона. Здесь нет таких понятий, как социально защищенный возраст или социально защищенный пол. И защищенных групп тоже нет. Здесь все равны.

Нет ни эллина, ни иудея?

Да, что-то вроде того. Ладно, Профессор, отдыхай, а завтра познакомишься с остальными чертями.

Чертями? – переспросил ПалСаныч.

Ну да. Мы же в аду, значит черти.

А я думал – грешники…

Все снова засмеялись.

Грешники страдают и каются, – пояснил Криворучко. – Несчастные сломленные люди. А мы разве похожи на грешников?

Не похожи, – согласился ПалСаныч и, подумав, добавил, – неморалы похожи. А вы нет.

И ты не похож, – ободрил его Криворучко, – Ложись уже, черт неугомонный, завтра наша смена. Встаем в семь двадцать.

Что со мной происходит? – думал ПалСаныч, ворочаясь в постели. – Что случилось вдруг с моей налаженной жизнью? Как за несколько недель я сумел пройти по всем уровням отвержения и опуститься на самое дно? И не слишком ли много во всем этом совпадений? Как в моей жизни могла появиться Маша – такая неправдоподобно юная и свежая. Так же не бывает, этого просто не могло быть. Ну ладно, пусть Маша – чудо, которое случается лишь раз в жизни. У меня ничего подобного никогда не было – вот оно и пришло. Пусть. Все равно я не смогу думать о ней объективно; так что пусть. Но все остальное? КуДзу, который когда-то слушал мои лекции, а теперь оказался соседом по отсеку – какова вероятность такого совпадения? И еще… ПалСаныч не мог вспомнить навскидку, но странные совпадения были – и это его пугало. Как будто его втянули в какую-то непонятную игру. Но так играть с людьми мог только Комитет; а ему это совершенно незачем. Все, что могло бы заинтересовать комитетчиков, они легко получили бы от него без всяких комбинаций; их методы всегда были просты и эффективны. Только им от него ничего не нужно, он уже отработанный материал. «Кому выгодно» здесь явно не срабатывало; а все остальное – параноидальные бредни.

Может быть, – думал ПалСаныч, уже засыпая, – на это просто надо смотреть по-другому. В той, прежней жизни, столь странные совпадения были практически невозможны. Да их там и не было. Но в новой жизни, в которую вовлекла его Маша, все иначе. Здесь возможно и не такое. Здесь возможно все.

23

С утра, наскоро умывшись и перекусив, они спустились на лифте на двенадцатый уровень, где их уже ждал компактный электромобиль. Криворучко набрал код, и машина плавно тронулась. Они неслись по пустым туннелям, не отличимым друг от друга. КуДзу рассказывал ПалСанычу:

В нашем бараке почти всех сбросили прямо в ад, без пересадок. Нас с Кодером за хакерство, это сейчас самое тяжкое преступление. Криворучко, в общем, тоже. Но он поступил неспортивно – вскрыл опечатанный сервер и заменил ключи. Зато он и продержался дольше всех. Ведь пломба – это святое, это табу. Никому и в голову не приходило, что специалист может вот так запросто взять и сорвать пломбу.

А специалист может, – мрачно подтвердил Криворучко. – И еще он может дать в морду комитетчику, решившему учить его жизни.

Электромобиль повернул направо и остановился у раздвижных ворот с надписью «Электростанция». Криворучко спрыгнул на пол, приложил ладонь к сканеру, и створки двери бесшумно раздвинулись. Все вошли внутрь – высокие залы со стеклянными перегородками, множество терминалов, мягкий свет, свежий воздух с едва уловимым травяным запахом. Значит вот она какая, моя новая работа, – подумал ПалСаныч. Он знал, что период привыкания на новом месте – три недели; но это была чистая теория. А здесь ему уже нравилось. Неудивительно, впрочем – после неморальной зоны все казалось ярким и даже немного праздничным.