/soft/total/

37

Воздух был холоден и свеж; дыхание обжигало гортань и отзывалось в груди невнятной тупой болью. Старею, – с горечью подумал ПалСаныч. – Вот уже и дыхалка ни к черту. Хотя, конечно, дело совсем не в ней. Просто, старея, мы становимся все более чужими этому вечно обновляющемуся миру. Его игра продолжается, не прерываясь ни на миг – но мы в ней все более зрители и все менее участники. Истончаются связи причастности, и мир необратимо ускользает от нас. Сегодня Маша – его кровь и плоть; она здесь своя. Она свежа, как эта ранняя весна, как этот замерший лес, готовый к новому возрождению. Она готова участвовать в извечном круговороте природы. А я уже чужд всему этому; хотя я все еще здесь, какой-то дальний край меня уже неуловимо выпадает из реальности. И перед этим ужасом все насущные проблемы кажутся мелкими и незначительными.

Маша быстро приближалась, ее походка была стремительной и упругой. ПалСаныч смотрел на нее против солнца, не различая деталей. Золотое сияние как будто растопило какой-то барьер; воспоминания нахлынули и затопили. ПалСаныч ясно вспомнил их первую встречу в семерке, мгновенную солнечную вспышку и восторженный миг чудесного непонимания. Вот круг и замкнулся, – подумал он. – На сетчатке моей золотой пятак, хватит на всю длину потемок…

Что-то болезненно сжалось в районе желудка. Маша подошла уже совсем близко. Все было прекрасно, – подумал ПалСаныч. – Так хорошо, что лучшего нельзя было и пожелать. Просто повезло, оказался в нужное время в нужном месте. А ведь мог бы и сейчас жить в городе, читать свои дурацкие лекции, приходить вечерами в пустую квартиру. Выплачивать ипотеку, выпивать по пятницам с Димой, бояться всего и медленно сходить с ума. И не было бы никакой судьбы, но одно лишь неизбежное тихое угасание. А самое страшное – я ведь был к этому готов. И даже не думал о спасении. Просто фантастически повезло.

И, наверно, Маша все-таки по-своему любила меня. Она не могла позволить себе фальши; а единственный способ избежать фальши – полная искренность. Но теперь, когда все закончилось, ей это уже не нужно. Теперь она должна меня ненавидеть.

ПалСаныч не знал, в каком месте оборвали трансляцию. Скорее всего, дискредитирован весь высший эшелон. А значит – и БорисНаумыч. То, что они сделали, должно было встряхнуть всех. Но при этом он как-то даже и не подумал, что поднятая ими волна так больно ударит в Машу.

Хотя иначе и быть не могло. Их отношения с самого начала развивались под знаком треугольника. Не пошлого любовного, но настоящего, изначального. И он всегда знал, кто же в итоге окажется лишним; это было лишь делом времени.

Все равно, теперь уже ничего нельзя изменить. ПалСаныч сделал несколько неуверенных шагов навстречу; он хотел обнять Машу, но она внезапно остановилась метрах в двух от него, прямая и напряженная.

Маша! – начал ПалСаныч неожиданно низким голосом. – Прости. Мне жаль, что все так получилось.

Вы!.. Вы!.. – сдавленно выкрикнула Маша, задохнувшись словами.

Ее точеное лицо передернулось и застыло трогательно некрасивой маской. ПалСаныч понял, что она уже все знает, и понял, что она знает. Не умом, но сразу всем существом он вдруг осознал, что больше никогда ее не увидит. И удивился своему спокойствию. Но он ведь с самого начала знал, что когда-нибудь это случится.

Шока не было; скорее мрачное удовлетворение – что вот сейчас наступит холодная ясность и полная определенность, исчезнет гнетущая недоговоренность, и прогоревшая часть жизни будет окончательно отрезана. Что наконец можно будет начать новую, черно-белую жизнь – жизнь без Маши.

Зачем ты пришла? – спросил ПалСаныч и не узнал своего голоса.

Попрощаться.

Маша, казалось, немного успокоилась, но держалась как-то напряженно и неестественно.

После стирания баз все участники акции должны были исчезнуть, пропасть навсегда. Для Вас уже была подготовлена легенда, новое имя, новая биография. В другом регионе, разумеется. И я не знала, в каком, у меня нет доступа к этим файлам. Но я надеялась, что Вы захотите узнать хоть что-то о своей будущей судьбе. Кодер бы все открыл, для него это не проблема. А Вы… Вы должны были просто стереть карму! Зачем Вы полезли в красный сектор?!

ПалСаныч промолчал. Что уж теперь говорить, когда все кончено. Карфаген пал, мосты сожжены.

Вы хоть понимаете, что Вы наделали?

Новый мир, – ответил он. – Дивный новый мир.