/soft/total/

Тем не менее всегда находились отдельные критиканы, заявляющие об урезании личных свобод и всесилии Комитета. Можно было не обращать на них внимания, поскольку всерьез их никто не воспринимал. Но Администрация поступила иначе. Тема Большого Брата и всесильной охранки была выведена в топ. И после коротких, но бурных обсуждений начался стихийный сбор подписей под заранее подготовленным обращением к Комитету. Отвечая на предъявленные обвинения, пресс-секретарь Комитета еще раз подтвердил необходимость сбора данных о поисковых запросах, веб-серфинге и закачках, так как этого требуют интересы общественной безопасности. Но при этом, подчеркнул он, Комитет не претендует на монопольное владение этой информацией. Мы живем в прозрачном мире, где информация доступна всем.

Концепция прозрачного мира кардинально изменила всю систему контроля и манипуляций. Никогда прежде тотальное слежение не было возможным — из-за ограничения численности сотрудников Комитета. Теперь же все ограничения были сняты; численность уже не имела значения. Все следили за всеми, и каждый следил за каждым. Вернее, даже не следил, но в любой момент мог следить, что, в сущности, имело те же последствия. Практически общество перешло в режим самоконтроля. И самообслуживания при распределении личной вины.

Самая мягкая из общественных формаций оказалась и самой надежной...

29

Маша приезжала по выходным; их встречи не отличались особым разнообразием. Торопливые ласки, секс, короткие прогулки, отрывочные разговоры. За пределы зоны никто не выходил — зима уже вступила в свои права, и люк №15 был погребен под снегом. Иногда они уединялись в старом заброшенном бункере, найденном КуДзу в одной из его долгих прогулок. Маша рассказывала о проблемах города, о невротической эпидемии; судя по всему, ситуация накалялась и грозила взрывом. ПалСаныч старался ее отвлечь, но это плохо ему удавалось; с каждым разом Маша становилась все более неулыбчивой и отрешенной. Иногда она пропускала выходные, но всегда звонила, чтобы предупредить. А в конце марта она просто исчезла; телефон, как обычно, не отвечал. ПалСаныч не находил себе места — но что он мог сделать? Маша не первый раз вот так внезапно выпадала из его жизни; и нельзя было предсказать, когда она вновь объявится и объявится ли вообще.

Как-то после ужина ПалСаныч подошел к Кодеру.

Я хотел спросить... Ты же читал «Общество без насилия»? И как тебе?

Кодер чуть заметно поморщился.

Просмотрел. Не понравилось. Все очень скомкано, примитивно и упрощенно. И очень похоже на ложь — даже там, где общая тенденция угадана верно. Ну и подтасовок немало, особенно в историческом обзоре. Пиратские партии там упомянуты вскользь, а о викиликсе вообще ни слова.

Что такое викиликс? — не понял ПалСаныч.

И ты не знаешь? — удивился Кодер. — Ладно, проехали. Короче, этот опус — типичная комитетская стряпня. По форме чуть ли не критиканство, а по сути весьма тенденциозная вещь.

ПалСанычу нечего было возразить; его напрочь сразил этот неведомый викиликс. Который, судя по всему, сыграл важную роль в социальной истории. И о котором он, завкаф социстории, сегодня впервые услышал. Кодер продолжал: