Соглашение

— Насколько я знаю, да.

— Благородство души, редчайшее в этой вселенной.

Прелат незаметным взмахом руки откинул локон. Его глаза казались исполнены «тьмы, осаждающей цитадели света» из Книги Крейца. Хитрец, подумал верховный понтифик, человек, которого вскоре придется отстранить, возможно — сослать, или даже убрать.

— Примите этого посетителя, Ваше Святейшество, и вы получите возможность узнать его истинные намерения.

— Я согласен, при условии, что эта встреча навсегда останется в тайне, ваше превосходительство.

— Об этом не стоит даже упоминать.

— Об этом всегда лучше упомянуть. Вы должны понимать, ваше превосходительство, что понесете ответственность за любую возможную утечку.

Ментальный контроль собеседника вызывал уважение муффия. Семьи старинной сиракузской знати, к которой принадлежал кардинал, были мастерами в искусстве таить малейший трепет эмоций.

— Всякая неосмотрительность исключена, Ваше Святейшество, я могу за это поручиться. Дворец изолирован от летающих «жучков» и других прослушек разговора. Слуги — люди преданные.

Барофиль кивнул:

— В таком случае пригласите его.

Прелат подошел к одной из семи задних дверей, ведущих в кабинет. Она открылась прежде, чем он успел до нее добраться, и впустила фигуру, одетую в одно из тех свободных, грубо сделанных черных облачений, которые известны как бурнусы. Муффий попытался разглядеть лицо в тени просторного капюшона, покрывавшего голову новоприбывшего. Он смог различить лишь краешек лба, грубость и сероватый цвет которого его покоробили. Походка создания тоже казалась странной — неуклюжей и немного похожей на поступь тех машин-помощников, которых люди некогда создали, а потом стерли с лица планет Конфедерации, приняв Закон Этики ГМ 7034 года.

Визитер замер перед столом. Верховный понтифик взглянул на упершиеся в него желтые, до нестерпимости яркие глаза. Были ли то действительно глаза, эти вспышки свечения, больше похожие на лазерные лучи или диспориумные лампы? Он вдруг почувствовал себя раздетым, обшариваемым, выслеживаемым в интимнейших уголках собственного сознания.

— Было бы предпочтительнее, Ваше Святейшество, если бы мы остались наедине, — объявил вошедший сильным голосом с металлическими тонами.

— Кто тогда гарантирует безопасность Его Святейшества, сударь? — вмешался кардинал.

— Меня обыскивали больше двадцати раз, прежде чем я дошел до этого кабинета. Самые совершенные из ваших детекторов не обнаружили никакого оружия. Что до физического нападения на верховного понтифика, то ему достаточно единого стона, чтобы сейчас же появилась его личная охрана.

Резкая сухость ответов посетителя обеспокоила Барофиля, привыкшего к двойному или тройному подтексту в ораторских оборотах церковных сановников и придворных. Казалось, стоявшее перед ним создание — человека-дегенерата? гибридного существа? результата генетических манипуляций? — нисколько не впечатлял авторитет муффия Крейцианской церкви — хотя он считался второй по влиятельности фигурой в Конфедерации Нафлина, уступая лишь сеньеру Беллы Сиракузы, королевы искусств, планеты-светоча изведанной и неведомой вселенных.

Понтифик повернулся к прелату:

— Будьте любезны оставить нас наедине с нашим посетителем, ваше превосходительство.

Кардинал, коротко нагнувшись в спине, кивнул, несмотря на свое недовольство, которое выдала легкая морщинка в уголке губ. Значит, и у сиракузян из древнейших семейств таки есть огрехи в контроле — внутренне позлорадствовал Барофиль.

— Наше тяжелое бремя оставляет нам мало времени, сударь, — сказал он после того, как прелат покинул кабинет, аккуратно притворив за собой главные двери. — Поэтому прошу вас проявить прямоту и краткость. Чего именно вы хотите?

— Поговорить с вами о ваших мыслях, Ваше Святейшество.

— Наши мысли — это наше личное дело, сударь.

— Вы действительно так полагаете? Прямо сейчас они обращены к двум юным телам, с которыми вы обнимались прошлой ночью. Они направлены против человека, которого вы только что выпроводили и которого вы расцениваете, причем вполне справедливо, как опасного для вас и вашего понтификата. Они также и обо мне: вы задаетесь вопросом, к какому миру я принадлежу. Порой вы думаете, что я — плод извращенной эволюции, порой склоняетесь к гипотезе биологической катастрофы. Ни разу вы не подумали о том, что я могу быть порождением дьявола, поскольку вы не верите в дьявола и даже серьезно сомневаетесь в существовании какого бы то ни было Бога.

В течение нескольких секунд Барофиль на сказанное вообще не реагировал. Стоило ему заметить, что его лицо напряглось, как он использовал всю свою силу воли, чтобы собрать разрозненные мысли и попытаться восстановить контроль над своими эмоциями.

— Бесполезно, Ваше Святейшество. Контроль над эмоциями бессилен против ментального обследования.

Муффию показалось, что он уловил в неприятном тембре своего собеседника иронию.

— Кто вы и чего собственно хотите? — удалось ему выговорить спокойно.