Соглядатай

Глория не повернулась, хотя наверняка слышала, что кто-то вошел. Артур вздохнул: в последнее время Глория от него отдалилась, замкнулась в себе, а иногда даже проявляла нетерпение, когда он обращался к ней. Вот, например, вчера вечером он начал рассказывать, что старой миссис Родригес трудно глотать лекарства, и ему, Артуру, приходится растирать таблетки, а потом давать ей немного хлеба, чтобы перебить горечь. Не дослушав, Глория перебила его: «Отец, можем мы хоть раз в жизни поговорить о чем-нибудь, кроме дома для престарелых?» А потом ушла в кино с кем-то из девушек с работы.

Артур положил рогалики на тарелку и разлил кофе по чашкам.

— Завтрак на столе, — объявил он.

Глория торопливо вошла в кухню. Она уже надела пальто и держала под мышкой сумку, словно ей не терпелось поскорее уйти.

— Доброе утро, — ласково приветствовал ее Артур. — Моя девочка сегодня такая хорошенькая.

Глория даже не улыбнулась в ответ.

— Как фильм? — поинтересовался он.

— Нормально. Послушай, не покупай мне больше рогаликов и булочек. Я буду завтракать на работе, как все.

У Артура упало настроение — он очень любил завтракать с Глори. Должно быть, дочь почувствовала, что он огорчен, потому что выражение ее лица смягчилось.

— Ты так добр ко мне, — сказала она, и ее голос прозвучал немного печально.

После ухода Глории Артур долго сидел, уставившись в пространство.

Прошлая ночь его измотала. После стольких лет оказаться в том самом доме, в той самой комнате,уложить куклу Глории именно на то место, где когда-то лежал ребенок... Когда Артур пристроил куклу у камина, подогнув правую ногу под тряпичное туловище, на мгновение ему почудилось, что стоит обернуться — и он снова увидит распростертые на полу тела мужчины и женщины...

Глава 13

После звонка Лютера Пэт встала, сварила кофе и занялась сценарием передачи. Она решила сделать два варианта: один, который включал бы экскурс в детство и юность Абигайль в Эйпл-Джанкшене, и другой, начинающийся со свадебного приема. Чем больше Пэт размышляла, тем более справедливыми казались ей гневные слова Пелхэма. Ему стоило таких трудов уговорить Абигайль на сотрудничество, а тут эта скандальная «реклама»! «Хорошо хоть, я догадалась спрятать куклу», — подумала Пэт.

В девять часов она отправилась в библиотеку прокрутить оставшиеся фильмы. Лютер прислал смонтированные отрывки материалов о деле Элеонор Браун. Вот Абигайль выходит из зала суда после вынесения приговора и преисполненным сожаления голосом делает заявление для прессы:

— Это очень печальный для меня день. Надеюсь только, что у Элеонор все-таки достанет порядочности признаться, куда она спрятала деньги. Эти средства предназначались на ведение моей избирательной кампании, но, что гораздо важнее, это был дар людей, которые верят в поставленные мной цели.

Какой-то репортер спрашивает:

— Скажите, сенатор, следует ли считать заведомой ложью заявление Элеонор Браун о том, что ваш шофер позвонил ей и попросил поискать ваше кольцо?

— Мой шофер в то утро возил меня на собрание в Ричмонд. Кольцо было у меня на пальце.

Потом — фотография Элеонор Браун, крупный план, подробно высвечивающий каждую черточку ее бесцветного незапоминающегося лица.

Фильм завершался сценой лекции, которую Абигайль Дженнингс читает студентам колледжа. Тема — общественное доверие; лейтмотив — ответственность законодателя за действия подчиненных.

Второй отрывок, тоже смонтированный Лютером, был скомпонован из выступлений сенатора на слушаниях по безопасности авиаперевозок. Абигайль требовала ужесточить нормы безопасности. Она несколько раз ссылалась на тот факт, что стала вдовой, когда ее муж доверил свою жизнь неопытному пилоту и поднялся в небо на устаревшем самолете.

В конце каждого отрывка Лютер наметил «двухминутную дискуссию между сенатором Д. и Пэт Т.».

Пэт закусила губу — оба отрывка совершенно расходились с ее замыслом. «Что стало с моим творческим контролем над передачей? Получается какая-то стандартная, наспех сверстанная поделка, а точнее говоря — халтура», — подумала она.

Чтобы хоть как-то исправить положение, она взялась за письма избирателей к Абигайль, но тут зазвонил телефон. Это был Сэм.

— Пэт, я уже видел газету... и сразу позвонил в бюро жилищной аренды нашего района... — Сэм жил в Уотергейт-Тауэрс. — В общем, они предлагают на выбор несколько квартир с помесячной оплатой. Я хотел бы, чтобы ты сняла себе другое жилье, пока этого типа не поймают.

— Сэм, я не могу. Ты ведь знаешь, в каком я цейтноте. Я вызвала слесаря, он заменит замки. Полиция будет присматривать за домом. К тому же здесь все мое оборудование. — И Пэт решительно сменила тему: — Меня больше волнует вопрос, как мне одеться к обеду в Белом доме?

— Ты в любом платье выглядишь прекрасно. Абигайль тоже собирается пойти. Мы встречались сегодня утром.

Вскоре позвонила сама миссис Дженнингс. Она выразила Пэт сочувствие в связи со взломом, а после нескольких ничего не значащих фраз перешла к тому, что ее волновало, раскрыв истинную цель своего звонка.