Соглядатай

— Фрэнк Кроули, адвокат, которого я к ней послал, считает, что она говорит правду. Утром он получит судебную стенограмму. Мы сделаем для нее все, что сможем, Пэт. Хотя, боюсь, этого будет недостаточно… Как ты?

— Как раз собираюсь на боковую.

— Двери заперты?

— На засов и два замка.

— Хорошо. Пэт, у нас позади тяжелый день, пора расслабиться. Завтра вечером в Белом доме прием для узкого круга лиц. Президент сделает важное сообщение. Твое имя есть в списках приглашенных. Я проверил.

— Сэм, ты думаешь?..

— Я точно не знаю. Готов поставить на Абигайль, но президент ведет чертовски осторожную игру. Секретная служба до сих пор не взяла под охрану ни одного из возможных претендентов. А это можно расценить как намек. Насколько я понимаю, президент собирается держать всех в неведении до последней минуты. Но кого бы он ни назвал, мы с тобой все равно отправимся праздновать.

— Даже если ты не согласишься с его выбором?

— В настоящий момент мне плевать, кого он выберет. Меня волнует совсем другое: мы снова обрели друг друга, и я хочу отпраздновать это. Надеюсь наверстать потерянные годы. Знаешь, после того как мы расстались, я ужасно тосковал по тебе. И, чтобы не раскиснуть окончательно, принялся убеждать себя, что у нас бы ничего не вышло, даже будь я свободен. Спустя какое-то время я, наверное, поверил в собственную ложь.

Пэт рассмеялась, но ее голос немного дрожал. Она моргнула, смахивая неожиданно навернувшуюся слезу.

— Извинения приняты.

— И не стоит из-за сомнений растрачивать впустую наши жизни.

— Я думала, тебе потребуется больше времени, чтобы понять это.

— Как видишь, не потребовалось. — Теперь даже голос Сэма изменился — стал уверенным и сильным; таким она и помнила его все это время, когда бессонными ночами думала о любимом. — Пэт, я безнадежно влюбился в тебя в тот день на мысе Код. И ничто на свете не заставит меня отказаться от тебя. Я чертовски благодарен тебе, что ты меня дождалась.

— У меня не было выбора. О Господи, Сэм, это будет чудесно! Я так люблю тебя!

После того как они распрощались, Пэт долго стояла у телефона, держа трубку, словно снова могла услышать каждое произнесенное Сэмом слово. Наконец, все еще улыбаясь, она стала подниматься наверх. Внезапный скрип над головой напугал ее до умопомрачения. Пэт знала, что это за звук — так скрипела одна половица на лестничной площадке, когда кто-то наступал на нее.

«Не сходи с ума», — сердито приказала она себе.

Настенные бра с лампочками в форме язычков пламени тускло освещали коридор. Пэт направилась было в спальню, потом резко повернулась и пошла в заднюю часть дома. Она специально наступила на просевшую половицу и вслушалась в характерный треск. Готова поклясться, что слышала именно этот звук, подумала она. Пэт вошла в комнату, где когда-то стояла ее детская кроватка. Звук шагов эхом отразился от стен пустой комнаты. Тут было душно и жарко.

Дверь гостевой спальни была приоткрыта. Оттуда тянуло холодом. Пэт почувствовала сквозняк и прошла через комнату к окну. Между окном и верхней рамой образовалась приличная щель. Пэт попыталась закрыть окно до конца, но обнаружила, что шнур оборван. Так вот в чем дело! Вероятно, от сквозняка скрипнула дверь, пронеслась мысль, успокоившая девушку, и все-таки она открыла стенной шкаф и оглядела полки с бельем и постельными принадлежностями.

В своей комнате Пэт быстро разделась и забралась в постель. Просто нелепо так трястись, корила она себя. Думай о Сэме, о будущем.

Засыпая, Пэт снова почувствовала примерно то же, что ощутила, сидя вечером перед зеркалом: ей показалось, что она в доме не одна. Однако она не стала искать этому объяснение, поскольку слишком устала.

* * *

Облегченно вздохнув, Кэтрин Грэни перевернула табличку на дверях своего магазина — теперь он был закрыт. Для послерождественских дней торговля шла на удивление бойко. Покупатель из Техаса приобрел пару рудольштадтских фигурных подсвечников, несколько инкрустированных игральных столиков и ковер. Самая внушительная покупка дня.

Она погасила свет в магазинчике и поднялась на второй этаж, в свою квартиру. Слиго трусил за ней по пятам. Кэтрин еще с утра сложила в камине дрова. Теперь ей оставалось только поднести спичку к бумаге под растопкой. Слиго устроился на своем любимом месте.

Кэтрин отправилась на кухню и занялась ужином. На следующей неделе приедет Джордж, тогда-то она с радостью будет готовить роскошные блюда. А пока отбивной и салата более чем достаточно.

Джордж вчера звонил, чтобы пожелать счастливого Рождества, и сообщил радостную новость: его повысили в звании, теперь он майор.

— Двадцать семь лет, и уже дубовый листок! — воскликнула она. — Господи, вот отец бы тобой гордился!

Теперь у Кэтрин появилась еще одна веская причина не позволить Абигайль Дженнингс чернить имя Джорджа Грэни-старшего. Интересно, как отнеслась леди сенатор к ее письму?

Кэтрин просидела над ним весь сочельник и несколько раз переписывала набело, прежде чем отнести на почту. Ее послание напоминало ультиматум: