Соглядатай Его Величества

Корбетт вгляделся получше и содрогнулся, заметив в углу клетки горку белых костей. Сопровождавшие его всадники с невозмутимым видом пересекли узкий глубокий ров, и копыта их лошадей глухо пробарабанили по деревянному подъемному мосту.

В холодных, замшелых крепостных воротах они некоторое время дожидались, когда поднимут решетку, а потом оказались в огромном внутреннем дворе, окружавшем донжон. Там были одноэтажные каменные строения, примыкавшие к донжону, но остальное пространство занимали деревянные постройки, и стоявшие отдельно, и жавшиеся к оборонительной стене: кузни, службы, поварня, ясли, свинарник и временные загоны для скотины. Здесь словно целая деревня поместилась: куры что-то клевали в грязи, кудахча на собак и на свиней, а те вынюхивали съестное и всюду тыкались рылами.

Дети постарше играли с надутым бычьим пузырем, младенцы в чем мать родила копошились в грязи, а взрослым было не до них — слишком много хлопот по хозяйству. Когда всадники въехали на двор замка и спешились, шум и гам разом стих: всеобщее внимание привлекли Корбетт и Ранульф. Сначала подошел их обнюхать волкодав, но его отогнали пинком, а затем к Корбетту вплотную подошел хромой старик с водянистыми глазами и иссохшими руками. Старик захихикал, ковырнул в носу и слегка подергал за рукав англичанина.

— Отстань, Гэрет, — миролюбиво сказал вожак, и дурачок, посылая Корбетту воздушные поцелуи, зашаркал прочь. — Он — англичанин, — многозначительно сообщил вожак. — Лорд Морган пленил его на войне и пытался допросить. Мы зовем его Гэретом, потому что настоящее его имя он забыл, лишившись разума. Лорд Морган не знает пощады к шпионам!

Корбетт подал плечами и вручил главарю поводья своей лошади.

— Позаботьтесь о моем коне, — сказал он хладнокровно, — и ступайте сказать лорду Моргану, что посланцы короля Эдуарда готовы с ним встретиться.

Он увидел, как лицо оскорбленного валлийца белеет от ярости: его рука уже метнулась к рукоятке короткого меча, но потом он передумал, огляделся по сторонам и разразился смехом. Зрители поняли, что драки не будет, и постепенно принялись за прежние дела, а о чужаках на время позабыли.

Корбетта и Ранульфа провели через двор, затем вверх по узкой каменной лестнице на второй этаж башни-донжона, в большой зал. Потолки там были не ниже тридцати футов, и Корбетт подивился здешнему убогому великолепию: в южной стене был устроен исполинский очаг с колпаком и каминной полкой из цельного камня (дымоход, предположил Корбетт, выходил через толстую стену наружу). Было в зале несколько округлых арок, футов восьми в ширину, со скошенными сторонами, которые, сужаясь, образовывали бойницы и узкие квадратные окна, куда были вставлены тонкие роговые пластины. Потолок чернел деревянными стропилами, но с них свисали огромные разноцветные ткани — некоторые рваные, некоторые целые, — а на беленых стенах красовались гобелены с вытканными сценами из Ветхого Завета, поражавшие разноцветьем. В дальнем конце зала на помосте стоял блестящий дубовый стол, куда были водружены золотая солонка, усыпанная драгоценными каменьями, и красивый серебряный канделябр (Корбетт заподозрил, что некогда эта утварь являлась достоянием какой-нибудь английской церкви). В канделябре горели восковые свечи, а в тронутых ржавчиной светцах, вбитых в стену, потрескивали смоляные факелы. Пол был застлан чистым камышом, пересыпанным сверху рубленой мятой и вереском, — Корбетт сразу уловил аромат этих трав.

В зале было пусто, если не считать двух мужчин, которые играли в шахматы за небольшим столиком возле очага. Они сидели чуть сгорбившись на украшенных резьбой стульях, не сняв плащей, поглощенные игрой. Над ними, на деревянной жердочке, сидел ручной сокол и, беспокойно перебирая когтистыми лапами в путах с бубенцами, вертел остроклювой головой и зорко оглядывал зал. Начальник всадников легонько подтолкнул Корбетта, и тот подошел к игрокам, изучил шахматную доску и передвинул фигуру. Тут игроки очнулись и подняли глаза. Один был светловолосый, бледнолицый юноша с девичьими розовыми губами и васильковыми глазами. Второй — смуглый и низкорослый, каштановые волосы падали ему на плечи, странно контрастируя с жесткой черной бородой и усами. Глаза у него были темные, недобрые, а в чертах лица сквозила соколиная хищность. Тот, что помоложе, хихикнул, потому что сделанный Корбеттом ход поставил под угрозу фигуры его противника, но тот просто поднялся и устремил на Корбетта мрачный взгляд.

— Кто вы? — спросил он неожиданно низким и бархатным голосом.

— Хьюго Корбетт, секретарь, посланник Эдуарда Первого.