Согнутая петля

– Полагаю, – заметил Барроуз, – мы сможем скоро перейти к делу. Мистер Пейдж любезно согласился быть свидетелем, который нам так необходим…

– Ах, бросьте вы, – с усилием выговорил Пейдж. – Мы, знаете ли, не в осажденной цитадели. Вы один из самых богатых и уважаемых землевладельцев в Кенте. Услышать то, что мне только что сообщил Барроуз, – он посмотрел на Фарнли, словно не в силах был подобрать слово, – все равно, что услышать, что трава красная, а вода течет вверх. В глазах большинства людей это просто фарс. Неужели вам необходимо занимать оборонительную позицию?

Фарнли медленно заговорил.

– Действительно, – кивнул он. – Полагаю, я дурак.

– Ты дурак, – согласилась Молли. – Спасибо, Брайан.

– Старина Марри… – отрешенно произнес Фарнли. – Вы видели его, Барроуз?

– Только мельком, сэр Джон. Неофициально. Он нейтрален. Его позиция заключается в том, что он должен провести испытание; а пока он ничего не говорит.

– Он очень изменился?

Барроуз оживился:

– Не очень. Он стал старше, менее подвижным и более угрюмым, и борода у него поседела. Раньше…

– Раньше, – вздохнул Фарнли. – Господи, но… – Что-то мелькнуло у него в голове. – Я только вот о чем хочу вас спросить. У вас нет причин подозревать, что Марри подкуплен? Погодите! Я знаю, что это отвратительно. Старина Марри всегда был кристально честен. Но мы не виделись с ним двадцать пять лет. Это долгий срок. Я изменился. Тут не может быть нечестной игры?

– Можете быть уверены, что нет, – мрачно произнес Барроуз. – По-моему, мы уже это обсудили. Конечно, это было первым, что пришло мне в голову; но, обдумав шаги, которые мы предприняли, вы сами убедились в честных намерениях мистера Марри. Разве нет?[1]

– Да, полагаю, вы правы.

– Тогда позвольте спросить: почему вы сейчас задаете этот вопрос?

– Вы очень меня обяжете, – отрезал Фарнли, очень похоже имитируя манеру Барроуза, – если не будете смотреть на меня как на обманщика и плута! Вы все смотрите на меня именно так! Не отрицайте! Именно так вы и смотрите! Мир и покой! Я все время искал мира, и где он? Но я скажу вам, почему я спрашиваю о Марри. Если вы не считаете, что с Марри что-то нечисто, зачем вы приставили к нему частного сыщика?

В глазах Барроуза, скрытых большими очками, появилось искреннее удивление.

– Простите, сэр Джон. Я не приставлял частного сыщика ни к мистеру Марри, ни к кому-либо другому.

Фарнли взял себя в руки:

– Тогда кто же второй малый из «Быка и мясника»? Вы знаете – довольно молодой, с грубым лицом и хитрыми замечаниями и вопросами? В деревне все убеждены, что он – частный сыщик. Он говорит, что интересуется фольклором и пишет книги. Как же, фольклор! Он же присосался к Марри, как пиявка!

Оба глядели друг на друга.

– Да, – задумчиво заметил Барроуз. – Я слышал о фольклористе и его интересе к людям. Его, наверное, прислал Уэлкин.

– Уэлкин?

– Адвокат истца. Или, что весьма вероятно, он не имеет к нашему делу никакого отношения.

– Сомневаюсь, – произнес Фарнли, и его глаза, казалось, налились кровью, а лицо потемнело. – Но этот частный сыщик, насколько я осведомлен, задает вопросы о бедной Виктории Дейли?

Брайану Пейджу показалось, что все вдруг подернулось пеленой и все знакомое стало незнакомым. В разгар спора о праве на состояние в тридцать тысяч фунтов годовых Фарнли, похоже, больше занимал обыденный, хотя и трагический случай, происшедший прошлым летом. Так что же? При чем здесь Виктория Дейли, безобидная старая дева тридцати пяти лет, задушенная в собственном коттедже бродягой, промышлявшим продажей шнурков для ботинок и кнопок для воротников? Задушенная, что достаточно любопытно, шнурком для ботинка; а ее кошелек был найден у бродяги в кармане, когда его труп обнаружили на железнодорожной линии.

В полной тишине, пока Пейдж и Молли Фарнли смотрели друг на друга, дверь открылась и в комнату вошел растерянный Ноулз.

– Здесь два джентльмена хотят вас видеть, сэр, – доложил он. – Один из них мистер Уэлкин, адвокат. Второй…

– Ну? Так кто же второй?

– Второй просил доложить, что он сэр Джон Фарнли.

– Что он сэр Джон Фарнли? Вот как… Ну…

Молли быстро встала, и лицо ее окаменело.

– Передайте от имени сэра Джона Фарнли, – проинструктировала она Ноулза, – что сэр Джон приветствует его и, если гость не может назвать другого имени, он может зайти с черного хода и подождать в помещении для слуг, пока сэр Джон не найдет времени повидаться с ним!

– Нет, погодите, погодите! – заикаясь, произнес Барроуз, стараясь сдерживать волнение. – В теперешних обстоятельствах необходимо быть тактичными! Игнорируйте его сколько вам угодно, но не…

На смуглом лице Фарнли появилась тень улыбки.

– Пойдите и передайте все, что сказала леди Фарнли, Ноулз!

– Какая наглость! – задыхаясь, воскликнула Молли.

Вернувшись, Ноулз походил скорее не на курьера, а на бессмысленный теннисный мяч, отбрасываемый в разные углы корта.

– Джентльмен сказал, сэр, что он приносит искренние извинения за свое сообщение, которое было преждевременным, и надеется, что оно не произвело на вас дурного впечатления. Он сказал, что много лет скрывался под именем мистера Патрика Гора.