Согрей мое сердце

У нас не было ни бабушки, ни дедушки. Помню в детстве меня это очень огорчало, я считала несправедливостью, что у одних есть семья, а у других – нет. Потом со временем поняла всю несправедливость мира, и он даже стал казаться правильным. Когда осознала кто мы есть, вовсе перестала делить происходящее на правильное и неверное.

Мир такой, каким его создали, а мы всего лишь выбираем курс.

– Спасибо за ужин, у вас золотые руки, – Пантин широко улыбнулся хозяйке дома.

От его милого личика меня скоро стошнит. Поблагодарив за гостеприимство, поспешила скрыться в спальне.

Привалилась спиной к двери, выдыхая напряжение. Будет сложнее, чем я думала. Лучше бы мне дали ворох студентов вместо одного, с ними справиться было бы куда проще.

Вчера я ничего не заметила кроме кровати, так хотелось спать, а теперь разглядела в углу за ширмой ванну из дерева. Не в полный рост, но с подогнутыми ногами полежать получится. На полочке рядом несколько бутылочек для купания, белое махровое полотенце.

Защелки на двери нет. Надеюсь, никто не станет ломиться без стука.

Хорошо быть волшебницей – теплая комфортная вода наполнила ванну за секунду. Небрежно скинула одежду прямо на пол и погрузилась в воду…

Блаженство… Ну что может быть лучше релакса в теплой воде после не совсем удачного дня? Я прямо чувствую, как мышцы расслабились, нервы перестали скручиваться в жгуты. Умиротворение и спокойствие…

С закрытыми глазами представила, что лежу на берегу. Волны ласкают ступни, тучи не пропускают неприятные солнечные лучи, шелест пальм, прохладный ветерок…

Чувство жжения в груди от постороннего взгляда заставило покинуть приятную негу. Пантин, засунув руки в карманы, жадным взглядом скользил по телу, прикрытому лишь прозрачной водой.

– Закрой дверь с той стороны и научись стучаться, – снова закрыла глаза, стараясь мысленно вернуться обратно на желанный берег.

Увы, момент порушен и теперь перед глазами черная пустота с въедливыми мыслями. Я не девочка, смутить меня не так-то просто, но беспардонность мне не нравится. Мог и должен был постучать, прежде чем войти в комнату.

Никакого уважения.

– Я все еще слышу твое дыхание, – протянула на удивление спокойно, не размыкая век. – Выйди за дверь, Пантин. Элементарно невежливо врываться к даме без стука.

Издевательские три удара по стене все-таки пробудили раздражение. Самодовольная полуулыбка на губах, показная расслабленная поза и отчетливо выпирающий бугор на штанах.

Усмехнулась про себя и с безразличным видом откинула голову, закрыв глаза. Легкая волна возбуждения всколыхнула тело. Раздражение вновь поднялось, засвербело.

Чертов мальчишка. Ни минуты покоя.

Длинный вдох, еще более длинный выдох и я в норме. В относительной норме.

Теплые пальцы легли на шею, вызвав дрожь от неожиданности. Темные зеленые глаза оказались слишком близко. Хитрый блеск и манящие искры на кого-то, возможно, и подействуют, но только не на меня.

– Я тебе пальцы вырву и сожрать заставлю, – пообещала, удерживая тонкую нить самообладания.

Пантин, успевший снять кофту, не боялся намочиться – с холеной улыбкой скользнул ладонью под воду, не отрывая взгляда. Огладил левую грудь и направился ниже.

– Слышал про самку Богомола? – спросила, сохраняя в голосе последние капли спокойствия.

Мальчишка в ответ рассмеялся. Ладонь на миг замерла на животе, пробуждая тепло внизу живота, погладила и двинулась дальше – на бедро.

– Твоя злость напускная, Метель, – шепот всколыхнул волосы над ушком. – Это защитная реакция, потому что тебе… нравится…

Сжала челюсть до зубовного скрежета, почувствовав в себе его теплые пальцы.

– Горячая, – продолжая нехитрые ласки, провел носом от уха к скуле, по подбородку к поджатым губам… – Ты хочешь меня, признай.

– Ни за что, – выдохнула более чувственно, чем планировала, и закусила губу, не давая стону вырваться наружу.

Сжала кулаки под водой, безуспешно выравнивая дыхание.

Он прав. Я действительно хочу его и в данный момент он ощущает неопровержимые доказательства, и все же я никогда не признаю поражения.

Пальцы умело давили на нужные точки, подводя все ближе к краю.

Я могла бы остановить его одним взмахом руки. Раздавать как назойливую муху. Просто отбросить в стену, в конце концов, но…

Не могу. Или не хочу, – не знаю.

Откинула голову назад, затылок уперся в любезно подставленную свободную руку, пока пальцы другой приближали к заветной кульминации.

За своеволие Пантин получит и вряд ли это будут комплименты, а пока… тихий стон сорвался с губ.

– Да-а, умница… Отпусти себя, – подводил к краю чувственный голос, полный одобрения, – госпожа.

И пусть последнее было произнесено с усмешкой и явным намеком кто здесь господин, именно оно и стало спусковым крючком. Дрожь пробила тело, мышцы судорожно сокращались, перед глазами слегка поплыло от забытых острых ощущений.

Надо бы сказать хоть что-то. Желательно хлесткое, чтобы поставить на место наглого студента. В голову, как назло, не приходит ничего стоящего.

Поднялась, подхватывая полотенце с крючка на стене и обматывая вокруг себя. Сжала концы над грудью, взглядом испепеляя Пантина.