Согрешить с негодяем

А Кьяре хотелось, чтобы он целовал ее не переставая. Она понимала, что перед ней распутник. Но ей вдруг надоело притворяться сильной, все понимающей, в то время как изнутри ее разъедали пустота, страх и одиночество.

Свои желания она схоронила так глубоко, что, думала, до них уже никому не добраться, но поняла, что Лукасу это удалось. Никакие научные штудии не смогли подготовить Кьяру к существованию любовной химии. Это было как взрыв.

– О Господи! – громко произнесла она и не узнала собственный голос.

Лукас поднял голову и улыбнулся.

– Не знаю, что за зелье ты здесь готовишь, но оно могучее как грех. – Он слегка охрип. Сандаловый аромат его одеколона смешался с его собственным запахом. Эффект был сокрушающе эротичным.

У Кьяры задрожали губы.

– Объяснить не могу этой алхимии.

В ответ до нее донесся то ли смех, то ли стон.

– Я тоже не могу. Но в твоих объятиях любой мужчина будет счастлив умереть.

Кьяра смутилась.

– Нет никакого смысла анализировать… ингредиенты. Мы настолько разные…

– Давно известно, что противоположности влечет друг к другу.

Но откуда взялась сила, которая толкнула их друг к другу?

– Исходя из логики…

Лукас осторожно дотронулся до ее губ пальцем, останавливая ее.

– Некоторые вещи неподвластны логике. Не думай ни о чем, просто чувствуй.

И она вдруг остро ощутила его тело. О, он был хорош и грешен.

Его шепот защекотал ей ухо:

– Шеффилд, оказывается, был еще большим идиотом, чем я думал, раз искал удовольствий где-то на стороне.

Упоминание о муже отрезвило Кьяру и помогло устоять перед сиюминутным безумием.

К ней вернулся разум, и каким-то образом ей удалось собрать силы, чтобы отодвинуться.

– Как и большинство мужчин, Шеффилд желал того, что ему не принадлежало.

Его глаза с отяжелевшими веками прищурились еще больше.

– Полагаешь, я собираюсь тебя соблазнить?

Кьяра не знала, что и думать.

– Даже если так, что в этом плохого? Мне кажется, жизнь не радовала тебя удовольствиями.

– Моя личная жизнь вас не касается.

Лукас не стал сопротивляться, кода она уперлась ему в грудь и оттолкнула его. Он отпустил ее и сделал шаг назад, наблюдая, как она поправляет юбки.

Кьяра сразу почувствовала, как вместе с ним ушло тепло, и испытала боль.

– Я… Я должна вас попросить уйти, лорд Хэдли. И забрать с собой бумаги. – Теперь пальцы не дрожал и, голос – тоже. – Мне понятно, что вам нужно. У вас была возможность выразить свои намерения. – Она перевела дух. – Это получилось весьма красноречиво. Но я решила ответить вам отказом.

Его взгляд стал непроницаемым. Лицо затвердело, не выразив никаких эмоций. Только в уголках губ появилась усмешка.

– Вы не выслушали до конца всего, что касается манускрипта.

– Что бы это ни было, мне неинтересно.

– Где же ваша страсть к приключениям, леди Шеффилд? Мне казалось, все ученые готовы ухватиться за любую возможность совершить открытие.

Кьяра не нашлась что ответить и отвела глаза.

– Вообще-то это не моя область, – солгала она. – Ваш дядя без труда найдет еще кого-нибудь.

– Ему нужно, чтобы это были вы. Она вцепилась в складки своей юбки.

– Что ж, надо мириться с тем, что мы не можем получить все, чего хотим.

В ответ на ее отказ граф насмешливо показал рукой на приборы на рабочем столе.

– Весьма странное утверждение для человека, который демонстрирует желание познать неизведанное.

Кьяра покусала губу, не желая признаваться, насколько он прав.

– Можете добавить это наблюдение в ваш лабораторный журнал. – Он нашел свой плащ и повернулся к двери, отставив рукопись лежать на столе. – Даже самый тщательно поставленный эксперимент может дать непредсказуемый результат. Сегодня я сдержу свое слово. Но запомните, мы видимся с вами не в последний раз.

Глава 4

Отказ. Отказ и поклон на прощание. Это не то чтобы огорчило его, это уязвило его гордость. И пока он пешком добирался до клуба «Уайтс», разозлился еще больше. Скинув плащ на руки клубному швейцару, Лукас прошагал в читальный зал и жестом показал, чтобы ему принесли бутылку бренди.

Леди Шеффилд была права. Он не привык получать отказ, в особенности от женщин. Для него было более привычным, когда представительницы прекрасного пола просили его о чем-нибудь.

К дьяволу!

Выругавшись, Лукас устроился в одном из кресел возле камина и уставился в огонь. Тонкие танцующие язычки пламени были жалким подобием того, что жгло его изнутри. Там все шипело, трещало и рвалось. Может, у него и дым из ушей валит?

Два быстро опрокинутых стакана наконец остудили его злость. С третьим настроение стало более или менее созерцательным. Сила внутреннего огня теперь сравнялась с тем, что он видел в камине: вялые, неяркие сполохи, прямо как угрызения совести. Неужели он неправильно повел себя с леди Шеффилд? Желание поцеловать ее было нестерпимым, а он не мог отказать себе в том, чего ему хотелось.

Но самое интригующее: несмотря на протесты, она не осталась равнодушной к оказанному ей вниманию. Ведь на самом деле слова говорили одно, а тело – совсем другое.