Согретые солнцем

– Сейчас чуть ли не все стало дефицитом, но вы – дочери фермера Фомы, как папу у нас называют, значит, должны хорошо выглядеть, пусть даже скромно, но не бедно, – сказала мать. – Эта, розовая, будет к лицу тебе, Геля. А вот эта, зелененькая – для Златы. Ромашке – синяя, под цвет ее глаз.

Разобрав подарки, девочки принялись их рассматривать и примерять. Ангелине досталась кофточка нежно-розового цвета, крупной вязки, с широким откидным воротником и вязаной красной розой на груди. Кофта Златы была скромнее: из гладкого трикотажа с двумя кармашками по бокам. Романии синий цвет был очень к лицу. У ее кофточки имелся небольшой стоячий воротничок, и застегивалась она не на пуговицы, а на «молнию».

– Мне так давно хотелось кофточку на «молнии»! – Глаза Романии сверкнули. – Спасибо вам за такую красоту!

– Рады, что тебе правится! – сказала мать.

– Ей-то угодили, и у Гели вон какая красота, а мне «на тебе, небоже, что мне негоже»? – пробурчала недовольная Злата. – Почему ей достается все лучшее?

– Думаю, что вы бы не обрадовались одинаковым кофтам, – сказала мать.

– Да лучше бы вы мне купили такую же, как у Гели! – расплакалась Злата. – Она, значит, красавица у нас, и ей все самое лучшее?! Я не виновата, что она, – Злата указала пальцем на Ангелину, – забрала у нас двоих красоту, и теперь ей такая красивая кофточка, а мне… бабская, старомодная, еще и с карманами, которые растянутся и будут отвисать, как пустые мешки!

Отец выхватил из рук Златы кофту.

– Не устраивает? – спросил он, еле сдерживая негодование.

– Не-е-т!

– Тогда ничего не получишь! – крикнул он. – Сейчас же разбежались по своим комнатам и чтоб до ужина не попадались мне на глаза!

Девочки быстро ушли. Хлопнула дверью своей комнаты недовольная Злата. Отец заглянул к ней – девочка плакала, уткнувшись в подушку. Он бросил на нее кофту.

– До завтра не передумаешь – отвезу назад и сдам, – сказал он, уже успокоившись, и закрыл за собой дверь.

За ужином никто не произнес ни слова, только тихонько позвякивала столовая посуда.

«Как на поминках», – подумала Романия.

После ужина все молча разошлись, а она осталась на кухне мыть посуду. Ей было не очень удобно с костылем собирать с большого стола тарелки, вилки и чашки, но она уже давно приспособилась. Рома передвигала все в одну сторону, поближе к мойке, потом опиралась на край раковины и доставала посуду со стола без особого труда. Перемыв ее, она садилась на стул и все тщательно вытирала.

После ужина Рома носила остатки пищи Боне. Ей она могла доверить любой свой секрет. Этот вечер не стал исключением – девочка рассказала о реакции сестер на то, что ей купили спортивную одежду. Боня все внимательно выслушала, лизнула Рому в губы и улыбнулась во весь рот, показав свои белые зубы. «Все будет хорошо!» – говорило выражение ее морды, и Романия обняла собаку за шею, прижала к себе.

– Спасибо, моя хорошая! – прошептала девочка и почесала ей шейку.

На следующее утро все уже немного успокоились и сели завтракать в хорошем настроении. День был солнечный, но не очень жаркий, и ничто не предвещало новый скандал. Все поели и уже собрались вставать из-за стола, как вдруг дочерей остановил отец.

– Задержитесь, – сказал он им, – сегодня день вашей зарплаты.

У девочек загорелись глаза. Они целое лето ждали этого момента, и каждая из них уже заранее знала, что себе купит. Павел Тихонович достал три конверта с деньгами, на которых были написаны имена дочерей. Геля схватила свой конверт, достала деньги, пересчитала их и с довольным видом улыбнулась.

– Классно! – сказала она.

Злата тоже осталась довольна – примерно на такую сумму она и рассчитывала. Романия заглянула в конверт и не стала считать деньги.

– Ну-ка, признавайтесь, что надумали себе прикупить? – спросил отец, глядя на счастливые лица девочек.

– Джинсы! – в один голос сообщили Геля и Злата.

– Джинсы? Это хорошо и модно, – согласился отец. – А ты чего молчишь? – Он взглянул на Романию.

– Пока не знаю, мне надо подумать.

– А ей за что зарплата? – Геля уставилась на конверт в руках Романии. – Мы, значит, лето пахали, она дома отсиживалась, и все получили одинаково?

– Не совсем, – ответила Любовь Валентиновна. – У Романии действительно была работа полегче, поэтому мы с отцом решили, что и зарплата у нее будет вдвое меньше. Рома была дома, но ведь с гипсом и на костыле она нам всем готовила обед и ужин, мыла посуду и стирала. Мне кажется, что мы поступили с вами по справедливости.

– Она не стирала, – заявила Злата.

– Как это?! – подала голос Романия. – А кто тогда вас обстирывал?

– Стиральная машинка, а не ты!

– Так нечестно! Все лучшее вы отдаете Ромашке! – возмутилась Ангелина.

– Да! Словно мы виноваты в том, что родились нормальными, а она нет, – сказала Злата.

Ее слова потрясли Павла Тихоновича до глубины души.

– Вы… Вы… Вы знаете, кто вы?! – загремел его голос. Геля и Злата опустили головы. – Вы – подлые и гнусные!

Павел Тихонович стукнул кулаком по столу так, что посуда жалобно задребезжала, а девочки подпрыгнули от неожиданности. Он вышел из кухни.