Согревая сердцем (СИ)

— Ты должен благодарить богов, что послали на ту поляну охотников, — вспомнила она, осторожно пригубив терпкое яблочное вино. — Если бы не они… Твоя мать несколько недель плохо спала и все вспоминала тебя во сне… Трудная была война?

— Да когда она была легкой, — хмыкнул Вадим. — Война — это всегда одно и то же: бои, схватки, раненые, убитые. Победа одних и поражение других. Обычное дело. Просто в этот раз как-то все было сложнее. То ли не рассчитали силу противника. То ли слишком долго возились… Мы бы выиграли, просто нужно было дождаться свежих сил. Измотаны были оба клана. Но подкрепления мы не дождались. Мой воевода оказался предателем.

По дороге в конюшню Вадим незаметно для себя рассказал историю с той несчастной девушкой, невестой Черногряда. Илика, повинуясь его настойчивым вопросам, рассказала о своем детстве, о бабушке. Узнав, что она найденыш, Вадим попросил нарисовать эмблему на пеленке, в которой нашли младенца. Подобрав веточку, Илика начертила символ на утоптанном снегу. Рисунок показался Вольному каким-то знакомым — геральдику знатным юношам вбивали в голову крепко, как и воинскую науку. Для прогулки он выбрал смирную молодую кобылу гнедой масти с белым пятном во лбу. Илика погладила лошадь по шершавой морде и протянула кусочек хлеба с солью, предусмотрительно прихваченный из кухни. Кобыла аккуратно взяла угощение мягкими губами с ладони и благодарно всхрапнула. Подсадив неопытную наездницу на лошадь, Вадим легко взлетел в седло и тронул коленями бока своего Вереска.

Прогулка очень понравилась Илике. Это было совсем не так, как в тот день, когда ее похитил Грегор. Седло было удобным и мягким, лошадь не неслась стрелой, а неторопливо перебирала копытами по хрусткому снегу, утоптанному, словно брусчатка. А главное — рядом ехал не похититель, пугающий и непонятный, а симпатичный и добрый парень, который — Илика робко призналась сама себе — ей очень нравится. Конечно, она была далека от того, чтобы самонадеянно рассчитывать на чувства с его стороны. В конце концов, кто она и кто он… Но девичье сердце сладко замирало, когда руки случайно касались друг друга. А когда на берегу реки Вадим снял ее с седла и поставил на землю, Илика будто нечаянно прижалась к нему чуть сильнее, чем того требовала несложная процедура снятия с лошади.

К концу вечера, уставшая и переполненная впечатлениями, Илика честно призналась себе, что влюбилась. Влюбилась в недосягаемого и недоступного хозяйского сына. Сильного и смелого воина. Заботливого и верного друга. Красивого и нежного парня. Матушка Макошь, сохрани и помилуй, как же теперь быть… ведь сердце колотится пойманной птичкой, едва глянешь на воина, а руки до сих пор вспоминают его прикосновения..

Илика вытерла последнюю чашку и поставила на стол. С тех пор как она поняла, что влюбилась в старшего сына своей хозяйки, яркие краски, расцветившие было мир, погасли. Умная девушка понимала, что у зародившегося чувства нет никаких шансов. Она слишком любила его, чтобы согласиться на роль наложницы — а что Вадим может ей предложить, если ее чувства к нему вдруг взаимны? Они так далеко друг от друга по положению, что о семье не может быть и речи. Что же делать, мучительно размышляла влюбленная, расставляя посуду по шкафчикам. Что же делать. Признаваться нельзя, это ясно. Если не любит, будет очень обидно услышать что-то вроде «ты хорошая девушка, но я не могу ничего тебе дать». А если… сладко замерло сердце… то что? Будущего у них все равно нет. Никто не позволит знатному воину, сыну главы клана, жениться на безродной служанке, привезенной из глухого леса. Надо что-то делать. Как-то справляться с ненужным, опасным увлечением. Почему приворотное зелье есть, а вот отворотного еще не придумали, — горько усмехнулась девушка, подходя к окну. Во дворе рубились на мечах дружинники. Глядя на ловких, сильных парней, молниями крутящихся в поединках, Илика грустно улыбалась — ну что б ей не найти зазнобу среди них? Николас всегда угощает ее лакомствами, шутит с ней… А Венцеслав недавно подарил ленту для волос… Ведь некоторым парням она нравится, ну почему глупое сердце не нашло ничего умнее, кроме как забиться в ответ на объятия и ласковую улыбку того, кого никогда жестокие боги не позволят назвать суженым. Как же больно, Макошь милосердная..

— Привет, милая!

Илика вздрогнула и обернулась. На пороге стояла Лада. Мягко улыбнувшись, она прошла к скамье и села, попросив налить клюквенного морса. Девушка торопливо метнулась к погребу за кувшином, а когда наливала вкусный напиток, едва не разбила глиняный кубок. Лада понимающе усмехнулась. — Рассказывай, что за печаль. По бабушке тоскуешь?

— Нет… то есть, конечно, по ней скучаю, — торопливо поправилась Илика, перебирая сухие горошины в чашке. — У меня все хорошо, госпожа.