Согревая сердцем (СИ)

Напоив лошадь, Илика отвела ее на луг, где уже кормились остальные кони. Завидев белоснежную красавицу Снежинку, жеребцы наперебой старались высказать ей что-то свое, окружив ее и пытаясь оттолкнуть соперников. Девушка улыбнулась: почти как в жизни. Мужчины поразительно одинаково реагируют на женскую красоту, особенно если красавица оказывается в такой вот толпе поклонников. Правда, ей самой на сей раз с почитателями не везло, и слава Рожаницам. Не хватало еще внимания от тех, кто готов был, повинуясь приказу, расстрелять из луков воинов Грегора — воспитанных и выросших в замке парней. К счастью, Драгомир не обращал никакого внимания на девчонку. Ехал себе во главе отряда, руководство которым полностью возложил на Черногряда. Илика никак не могла понять, чем же ей не нравится высокий, статный воин лет тридцати, иногда посматривающий в ее сторону. То, что это не было обычным вниманием мужчины к женщине, чуткая девушка поняла сразу. Но что тогда? Почему он так на нее смотрит? Присев на лежащее на земле седло, Илика задумалась. Донесся запах готовящегося ужина. Вздохнув, пленница опустила голову. Она не знала, как себя вести в этом отряде. У Грегора и Вадима ей даже не приходилось просить. Воины, любившие ее, как сестренку или дочку (в зависимости от возраста), сами старались побаловать вкусным кусочком или лакомством. А здесь… Пару раз она ловила на себе что-то вроде сочувственного взгляда, но, видимо, в дружине Драгомира порядки были куда как строже, и вольности не допускались.

Илика зевнула: полдня пути вымотали ее, хотелось спать и есть. Но, по-видимому, никого не волновало, голодна она или сыта, как не волновало и то, где будет ночевать будущая рабыня. Никто не приглашал ее в шатер, никто не предлагал крышу над головой и теплое одеяло. Вздохнув, девушка встала и подняла с земли брошенное кем-то одеяло, собираясь прилечь под раскидистой рябиной на освещенном вечерним солнцем пригорке. Про чувство голода она старалась не думать. Гордость не позволяла ей идти на поклон к лорду и просить еду. А без его приказа, видимо, воины не могли или не догадывались покормить ее. Расстелив одеяло, она сняла теплую меховую накидку, подаренную Ладой, и свернула ее, собираясь положить под голову.

— Пошли! — равнодушно прозвучало рядом. Илика вздрогнула: как из воздуха, около нее возник рыжеволосый крепыш в небрежно расстегнутой верхней рубахе из темно-серой шерсти. Илика встала и набросила на себя накидку. Что им от нее нужно? Рыжий молча шел впереди, не оглядываясь, уверенный, что девчонка послушно идет следом. Возле костра он приказал ей сесть и налил в чашку похлебки. Достав из мешка хлеб, отрезал большой ломоть и так же молча протянул. — Ешь, только быстро. Пора ложиться. Ты ночуешь со мной. Шевелись, я устал и хочу спать!

Торопливо, обжигаясь и дуя на ложку, Илика съела похлебку и вытерла кусочком хлеба чашку. Рыжий отобрал посуду и сложил в огромный котел, над которым поднимался пар. Сноровисто вымыв чашки и ложки, он сложил их в мешок и подбросил дров в огонь. Кивнув часовому, взглядом поднял пленницу и повел в свой шалаш. Внутри было тесновато, но тепло: строить временные жилища воины умели, в мгновение ока умудряясь соорудить из веток и листвы вполне приличное жилье, не продуваемое и неподвластное дождю. По бокам лежали два одеяла и войлочные свертки — укрываться. Рыжий молча снял верхнюю рубаху, бросив ее в изголовье, и растянулся на плотном одеяле, прикрывшись войлоком. Помедлив немного, устроилась на втором одеяле и Илика.

— Не вздумай сбежать ночью, — прозвучало вдруг негромко. — Часовые тебя все равно из лагеря не выпустят. А если замечу при попытке к бегству — до самой Люты еды больше не получишь, и спать будешь на улице, привязанная к ближайшему дереву. Я за тебя головой отвечаю, а она у меня одна. Так что не зли, тебе же хуже будет.

— Как прикажешь, — кротко ответила Илика, укрываясь. — Я и не думала бежать. Дороги обратно не знаю, а без еды и лошади далеко не уйти. Вряд ли вы оставили без присмотра табун.

— Умница, — сонно похвалил ее караульный. — Станешь слушаться — дорога до столицы будет для тебя легкой и комфортной. Но чур тебя, если натворишь чего, ведьма!