Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Не очень сладко ему было в Таллине. Он был несоразмерен этому городу. У него не было возможности выбора друзей, приятелей, знакомых. Когда мы с ним сидели на планерках, он все время говорил мне: «Самое ужасное, что когда вы начнете писать воспоминания, то напишете, что все эти люди мои друзья». Я говорила, что: «Ну Сережа, вы же дружите и с этим, и с этим». Он говорит: «Представляете, какой позор для большого писателя, чтобы эти люди были моими друзьями».

Конечно, Довлатов не ощущал тогда себя «большим писателем». Он еще не был готов начать работу по соединению «литературы» и «действительности», тому, что можно назвать особой довлатовской «клеветой на жизнь». Но ему нужны были «исходники», запас эскизов на будущее. Он понимал это интуитивно. Писательское существование – самая благодатная среда для черновых набросков. А что касается таллинской литературной среды, то просто и кратко он ее охарактеризовал в очередном письме отцу в 1973 году:

Русской литературы в Таллине нет, зато эстонцы печатаются почти без цензуры.

Но все эти «неудобства» простительны ради главного – первой книги. В итоге в 1974 году Довлатов подписывает договор с «Ээсти раамат». Ему выплачивается аванс – полторы тысячи рублей. Сумма достойная, но не перекрывающая общие долги Довлатова, составляющие 1800 рублей. Гонорар от «Интервью» – четыреста рублей – также был потрачен быстро и частично эффективно. На последние пятьдесят рублей после двух дней размашистого праздника Довлатов покупает пылесос матери Зибуновой.

Книга тем временем преодолевала все новые ступени редактуры. Состав менялся, возникали претензии к отдельным рассказам и даже словам. Из письма Довлатова Эре Коробовой от 29 сентября 1974 года:

В одном месте вычеркнули слово «киргиз». Это, видите ли, может быть воспринято как намек на национальные проблемы Эстонии. Просто киргиз, ей-богу.

Против Довлатова сыграл фактор, который изначально помогал ему. Малолюдность русского литературного мира в Эстонии помогла попасть его текстам в издательство, ускорить этапы прохождения рукописи на пути к книге. Главный редактор «Ээсти раамат» Аксель Тамм симпатизировал Довлатову, считал его ярким прозаиком. Но в тот момент сработала «теснота» Таллина, о которой писал Довлатов. На ударные темпы подготовки книги обратило внимание политическое руководство. Из «Невидимой книги»:

Наконец пришла из типографии верстка. Художник нарисовал макет обложки – условный городской пейзаж в серо-коричневых тонах.

Мне позвонил Аксель Тамм. Я заметил, он чем-то встревожен.

– В чем дело? – спрашиваю.

– ЦК Эстонии затребовал верстку. В среду – обсуждение.

Я нервничал, ждал, волновался.

Книгу обсудили и разрешили печатать. Больше не было никаких препятствий, кроме того, что мы размыто называем судьбой. Довлатов всегда чувствовал ее присутствие. В 2008 году Евгений Рейн дает очередное тематическое интервью со смутно нам знакомым названием «Не хватает Довлатова», вышедшее в журнале New Times. Он касается в нем и темы «рока»:

В каждой ситуации есть вариативность. С ним же в каждой ситуации случалось все самое плохое. Почему? Так распоряжались высшие силы. Например, эта история с гранками…

Дальше автор демонстрирует приблизительность знания «этой истории»:

– Да у многих такое бывало.

– Ничего подобного. Он специально приехал в Эстонию.

Он провел книгу через советское издательство до «чистых листов»! Это же был не самиздат! И надо же, чтобы эта книга попала под обыск КГБ. Это же какая случайность по теории вероятности!