Союз капитана Форпатрила

Тедж увлеклась разговором со своим братом Амири и его неизменной тенью Гагатом – или Ониксом. А что, каждому из родных детей Аркуа соответствует его – или ее – собственная Драгоценность, или как? Это явно такая динамичная форма семьи, что прецеденты с признанием бастардов из истории Барраяра здесь как-то не подходят. Айвен вежливо дефилировал среди молодых Аркуа, никого не обходя вниманием: как им отель? А поездка до квартиры его матери? Хорошо ли они отдохнули? И на все получал один ответ: «Приемлемо». К Саймону и Шиву его прибило течением как раз в тот момент, когда Иллиан спросил:

– Так как все-таки Престену удалось вас переиграть?

Шив тяжело вздохнул:

– Как выяснилось, это было частично проделано изнутри. Кое-кто из моих людей, которым я полностью доверял, – а не следовало бы.

– Прискорбно. Но такое может случиться с любой крепостью, даже самой защищенной. – И Саймон коснулся лба, словно ему что-то досаждало, – характерный жест, которого Айвен давно у него не замечал. – Именно так погубил мой чип тот ублюдок.

– Ваш чип эйдетической памяти, который был удален, когда вы ушли в отставку? А разве не по приказу ваших имперских хозяев? Я что-то не совсем понял.

– Боюсь, как раз наоборот. Сначала была совершена био-диверсия, почти полностью разрушившая чип. Айвен, конечно, помнит эту часть лучше меня. – Саймон выразительно глянул на Айвена из-под полуопущенных век. – А уже потом хирурги благополучно удалили то, что от него осталось. Еще немного – и побочные эффекты меня бы убили. Не так я мечтал уйти из Имперской безопасности… Но я все же отслужил сорок лет – и это единственное, что сбылось.

– А!.. Да, я понимаю, – сказал Шив, и это прозвучало абсолютно искренне.

Оба иронически отсалютовали друг другу почти опустевшими бокалами и выпили до дна. Тут же, как по волшебству, появилась Фея-тележки-с-напитками и, наполнив их бокалы, снова растворилась в толпе.

Инкрустированные дверные створки в конце гостиной разошлись, словно занавес перед спектаклем, открывая сцену – ну, или, во всяком случае, стол. Огромный стол овальной формы, уставленный всякими яствами. Маман и ее подручные благополучно сопроводили гостей на предназначенные им места. Шив улучил момент и перед тем, как их рассадили, что-то прошептал на ухо своей дочери Гуле.

Айвена, к его огорчению, усадили отдельно от Тедж: ей досталось место напротив отца, сидевшего в конце стола справа от Саймона. Во главе стола по правую руку от Элис сидела Мойра гем Эстиф, а слева – Удине Аркуа. Все это никак не отвечало стандартному протоколу – возможно, семейство Аркуа оказалось для этого чересчур специфическим, а может быть, это было сделано специально, чтобы создать атмосферу неофициального семейного ужина, или же маман распределила места согласно собственному плану после консультаций с СБ (в отставке). Как бы то ни было, Айвен оказался между собственной тещей и старшей свояченицей Звездой, дальше сидели Байерли, Изумруд и лишь потом – Риш. По другую сторону стола, между леди гем Эстиф и Тедж, сидели Гагат, Жемчуг, Амири и Гуля. Стол был слишком длинным, чтобы поддерживать общую беседу постоянно – разве только урывками, а так она скорее всего распадется на две-три части. Место Бая в центре стола позволяло ему либо слушать, что говорит каждый, либо полностью от всех абстрагироваться – как ему больше понравится.

Подали сытный зимнепраздничный суп, как раз по сезону. Едва вдохнув этот аппетитный аромат, Айвен все понял: маман похитила на этот вечер матушку Кости – и искренне понадеялся, что Майлзу никто об этом не скажет. Риш, сидевшая дальше за столом, заверила Изумруд, что все очень хорошо, и те из присутствующих, у кого имелись генетически усиленные органы чувств (а таких здесь было большинство), в блаженном предвкушении взялись за ложки.

Леди Элис дипломатично начала беседу с самой нейтральной темы, поинтересовавшись у леди гем Эстиф, как той понравилась Земля, и несколькими наводящими вопросами втянула Айвена в воспоминания о том, как он сам десять – хотя нет, какие десять, больше! – лет назад служил на Земле помощником военного атташе, чтобы придать лоска своей карьере. Айвен поймал во взгляде маман предостережение, что самое увлекательное в этой истории лучше бы обойти молчанием, но это было явно лишнее: ему требовалось немало выпить, прежде чем появится охота распространяться о своих малоприятных переживаниях. Как бы то ни было, леди гем Эстиф избавила его от этой необходимости и в самых безупречных выражениях рассказала о том, как прожила последние восемь лет в колыбели человечества. Айвен немало удивился, узнав, что на Земле она вовсе не вела подобно своим ровесникам уединенную, более или менее обеспеченную жизнь, а занималась чем-то вроде консалтингового бизнеса, связанного с генетикой.