Союз стихий

— Вдруг солнечная хочет мирной жизни? Почему не оставить ее в покое?

— Нельзя рисковать, — Валум встал из-за стола. — Хорошего правителя от плохого отличает умение просчитывать шаги врагов наперед. И умение подавлять любую вероятную угрозу на корню.

— Но вы могли ошибиться.

— В этот раз — да, в другой — нет. Как выяснить наверняка? Ты слишком много думаешь, мой мальчик, — он пригладил бороду. — А надо действовать.

Джеймс ушел от Валума озадаченный и расстроенный. Неужто все было зря, и Аурика снова попадет в заточение? Впрочем, с ней Элай, а значит, есть надежда. Если кто и в силах ей помочь, так это наемник.

Первым делом Джеймс сообщил Дейдре радостную весть о том, что она едет на север. То есть он думал, что весть радостная. Снежная же спала с лица, едва услышав слово «север».

— Я полагала, меня оставят здесь в качестве заложницы, — сказала она.

— Там ты будешь полезнее.

Дейдра сглотнула ком в горле:

— Но безопаснее мне будет здесь.

— Чего ты боишься? — Джеймс впервые видел девушку напуганной. Даже стоя на краю окна, готовая уйти из жизни, она была спокойна. Но стоило заикнуться о родных краях, как она потеряла самообладание.

— Меня пугает встреча с отцом, — призналась она шепотом. — Боюсь того, как он посмотрит на меня. Боюсь его осуждения и презрения. А главное его мести.

— Не факт, что вы встретитесь, — заметил Джеймс.

Дейдра слабо улыбнулась, словно говоря — от взора владыки не укрыться. Ее страх передался Джеймсу, и он впервые задумался над тем, что им предстоит. Каков владыка из себя? Он столько о нем слышал. Например, что тот ужаснее всех снежных вместе взятых. А еще, что он живет тысячу лет. И что его плоть целиком изо льда, а он сам — ожившая снежная статуя. Никто из людей не встречал владыку Мораны, но все его боялись. Даже собственная дочь.

— Он действительно так страшен, как о нем говорят? — спросил Джеймс.

— Ни одна из ваших баек не передает его сути, — вздохнула Дейдра. Но когда он попросил рассказать о владыке, ответила: — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

При всем желании она не могла описать весь тот ужас, что внушал ей владыка севера. Стыдно признаться, но она не знала имени собственного отца. С рождения она звала его владыкой и никак иначе. Долг, честь и субординация — три опоры, на которых стояла Морана. Привязанности, любви, нежности не нашлось места в мире вечной мерзлоты. Тем удивительнее Дейдре было ощущать странную и необъяснимую щекочущую теплоту в районе солнечного сплетения каждый раз, когда Джеймс находился рядом. Она не знала название этого чувства, а так же откуда и почему оно взялось. Оно одновременно пугало и радовало ее, но она бы ни на что его не променяла. Даже на возвращение домой.

Джеймс не настаивал на ответе, хоть его и разбирало любопытство. Слишком болезненны воспоминания Дейдры о родине. Вместо расспросов, он рассказал о своей жизни на севере. О том, как чудом выжил, как к нему относились односельчане, как его хотели повесить. Пусть знает, что отбытие на север тревожно не для нее одной.

— Почему они ненавидели тебя? — поинтересовалась девушка.

— Потому что я урод, — Джеймс пригладил волосы. Во дворце Валума он мог не скрываться. На улицах Эльфантины в него не кидались камнями, но желающих завести знакомство все равно не было.

— По меркам морейцев, — улыбнулась девушка, — ты недурен собой. Разве что черная прядь немного тебя портит.

Джеймс смутился. Никто еще не называл его симпатичным. Полукровка, страшилище, выродок — к таким обращениям он привык. Не зная, как ответить на первый в жизни комплимент, он сделал вид, что любуется улицей через дыру между досками, закрывающими окно.

На плацу маршировали солдаты, но мысли Джеймса крутились не вокруг отъезда на войну, а вокруг Дейдры. Он и под пытками бы не признался, но она ему нравилась. Сперва экзотическая для людского глаза внешность снежной показалась ему отталкивающей. Недаром северяне называют морейцев ледяными призраками. Своей бесцветностью они напоминают привидений. Но привыкнув к бледности, замечаешь какие точеные у девушки черты, какая гладкая кожа и густые волосы.

Джеймс невольно сравнил Дейдру с Аурикой. Девушки были как две противоположности, две стихии — лед и пламя. Каждая прекрасна по-своему.

* * *

Войска вышли из столицы на рассвете. Джеймс с Дейдрой ехали в дормезе вместе с первым магистром. Нельзя сказать, что снежной нравилось такое соседство. Валум тоже был не в восторге, и Джеймс всячески пытался сохранить хрупкий мир между ними. Получалось не всегда.

Но чем ближе они подбирались к северным границам, тем тише делалась снежная. Когда солнце окончательно зашло за горизонт, и дормез въехал на территорию ночи, а по бокам дороги выросли сугробы высотой с взрослого мужчину, Джеймсу тоже стало не по себе. Он вжал голову в плечи и по привычке поискал капюшон. Только у новой куртки его не было.

Через пару дней вдали стеной вырос лес. Черные вершины, припорошенные снегом, острыми пиками упирались в небо. Грозные стражи севера. Где-то там за непроходимым лесом притаилась земля снежных.