Союз Верных — Остгренц (СИ)

— Нет. Тогда Витус может насторожиться и отнестись к нему с подозрением. Насколько я знаю, не все мастера-практики доброжелательно настроены к людям, имеющим университетское образование. Законченное или нет, им неважно. Агент должен представиться философом, или медиком… Пускай будет философ из богатой семьи, недавно бросивший надоевшую до смерти учёбу. Найдите ответственного неофита, основательно проинструктируйте, снабдите деньгами, которыми он сможет расплатиться за обучение. Его задача — втереться в доверие, узнать, каковы дальнейшие планы Витуса относительно изобретённой им взрывчатки. Если наши худшие опасения начнут сбываться, то учёного придётся ликвидировать, как бы прискорбно это ни звучало. Я буду лично молиться за упокой его души, умоляя Несотворённого Отца проявить милосердие к несчастному представителю рода человеческого, в своей беспечности открывшему людям ужасающее по своей силе оружие. Мы обязаны вмешаться, иначе военные Энгельбрука сразу же заинтересуются "смесями моментального воспламенения" и могут использовать их отнюдь не в мирных целях. Тогда жертвы будущих войн увеличатся в десятки, если не сотни раз. Стоит ли это жизни одного единственного человека? Думаю, да. Благая цель всегда оправдывает средства для её достижения, не так ли?

— Вы совершенно правы, монсеньор. Я законспектировал все ваши рекомендации. Можно переходить к следующему пункту доклада?

— Надеюсь, это не про то, как один из сумасшедших учёных создал оружие на основе деления ядер тяжёлых металлов?

— К счастью, нет, монсеньор. Донесение от нашей службы безопасности. В последнее время среди младших братьев Ордена появилась группа недовольных. Они распространяют нездоровые идеи, дурно влияющие на остальных братьев.

— Нездоровые?, — заинтересовался архиепископ. — Как мило. Продолжайте.

— Мне неловко об этом говорить, — смутился секретарь, — но они активно критикуют руководство Ордена, включая…

— Договаривайте, брат Изидор, договаривайте.

— …включая вас, монсеньор.

— И чего же хочет молодое поколение?

— Они обвиняют руководство Ордена в том, что проводимая по отношению к Западному герцогству политика ослабляет позиции Востока. Планы реализуются плохо, принятые меры запаздывают, инициатива безвозвратно упущена. Из всего этого они делают вывод, что… — секретарь закашлялся и не договорил.

— …Командора Ордена Зрячих нужно сменить, — закончил за него Берхард.

— Простите, я не смог произнести это вслух, монсеньор.

— Приятно узнать, что среди нас есть люди, переживающие за состояние дел в Ордене, и желающие сделать более эффективной проводимую им политику. Когда вы сказали про "нездоровые идеи", я уж было решил, что речь пойдёт о требовании отменить целибат. Не нужно краснеть, брат Изидор, мы сейчас обсуждаем не ваш случай. Пожалуй, мне следует побеседовать с этими, как вы выразились, "недовольными". Старикам не грех иногда поучиться у молодых. У вас есть соответствующий список?

— Да, монсеньор. Зачитать?

— Не сейчас. Впрочем… — архиепископ задумался. —  У меня возникла мысль. Эти юноши хотят посодействовать Ордену в борьбе с его врагами. Что ж, такую возможность я могу им предоставить. Сколько имён в вашем списке?

— Пять, монсеньор. И они не совсем юноши…

— Значит, выберем троих, самых достойных. — сказал Берхард, не обращая внимания на последние слова секретаря. — Завтра с утра пригласите их всех ко мне на беседу. Я буду разговаривать с каждым в отдельности. Если они будут убедительны и окажутся верны своим идеалам, то кандидатов для выполнения заданий, о которых мы с вами сегодня говорили, искать больше не придётся.

— Мой завтрашний доклад отменяется?, — с беспокойством в голосе проговорил брат Изидор.

— Только основные тезисы в письменном виде.

— Как прикажете, монсеньор. У вас есть ко мне вопросы по докладу?

— Нет. Можете быть свободны.

* * *

Архиепископ вернулся в свою опочивальню за книгой, в которую записывал воспоминания, потом снова поднялся в рабочий кабинет. Удобно устроившись за столом, он перечёл последнюю страницу и стал писать дальше:

Не помню от кого, мне приходилось слышать высказывание: с нами непременно случается то, чего мы изо всех сил стремимся избежать. Я не сразу понял заложенный в него смысл, а когда осознал, стало гораздо легче преодолевать трудности, в том числе те, которые сам для себя создал. Со временем стало легче контролировать страх, а для этого нужно признаться самому себе, что в этом чувстве нет ничего постыдного. Страх лишь обостряет инстинкт самосохранения, и если отбросить его в сторону, заменив никчёмной бравадой, это неминуемо приведёт к катастрофе. Но если страху поддаться, то он парализует волю, превращая человека в жертву обстоятельств. Всё это я постиг гораздо позже, а в момент взрыва было так страшно как никогда в жизни. Меня настигли страхи, сформировавшиеся в тот момент, когда я впервые увидел выбранное Клаусом место для охоты на голема. Тонкий, просвечивавший на солнце потолок казался таким ненадёжным, готовым рухнуть от малейшего сотрясения, не говоря уж о взрыве.