Союз звезды со свастикой. Встречная агрессия (сборник)

Между тем все, о чем говорилось выше, свидетельствует: Гитлер отлично понимал причину поражения Германии в Первой мировой войне. Этой причиной была борьба на два фронта. И в будущей войне он вовсе не желал оказаться между двух огней – с запада и востока. Изначально успех намеченной в плане «Вайс» военной кампании напрямую увязывался с тем, удастся ли достигнуть политической изоляции Польши: «Целью нашей политики является локализация войны в пределах Польши»168. Эта же мысль еще раз прозвучала в речи Гитлера на совещании 13 мая 1939 г.: «Наша задача заключается в том, чтобы изолировать Польшу. Успех этой изоляции будет иметь решающее значение и будет зависеть от умения вести политику изоляции»169.

К осуществлению названной цели и прилагала усилия гитлеровская дипломатия весной – летом 1939 г.: не допустить антигерманского военного соглашения Англии, Франции и СССР и нейтрализовать Советский Союз в случае конфликта с Польшей. 23 августа эти две главные цели были достигнуты.

Без поддержки России, единственной великой державы, в силу своего географического положения сохранявшей полную свободу действий в Восточной Европе, предоставленные Польше 31 марта 1939 г. англо-французские гарантии теряли свою ценность. Допустим, можно было атаковать Германию с запада, но нельзя воспрепятствовать переходу немецкими войсками польской границы, – а в результате этого перехода Запад был бы попросту поставлен перед свершившимся фактом, который сделал бы продолжение войны бессмысленным (именно на этот фактор и сделал ставку Гитлер 1 сентября 1939 г., но, как оказалось, недооценил твердость позиции западных держав)170. Отсюда самым надежным способом изолировать Польшу было переиграть возможное соглашение русских с Англией и Францией на германо-советское и тем самым обеспечить нейтралитет СССР в случае войны. Чтобы добиться этого, Гитлер и Риббентроп были готовы превратить в фарс антикоминтерновский пакт, пойти на риск лишиться обоих союзников – Италии и Японии171 – и согласиться на огромные уступки Советскому Союзу в Восточной Европе.

Кроме того, при определении причины того, почему именно Москва оказалась летом 1939 г. в центре внимания Гитлера, следует указать на то, что англо-французским гарантиям для Польши Гитлер серьезного значения не придавал172, воспринимал их «как пустую угрозу, как демонстрацию, направленную против него лично». До самого начала войны он не верил, что Англия будет воевать с Германией из-за Данцига173, французы же лишь последуют ее примеру, а будучи предоставлены сами себе, не вступят в войну174. Такая уверенность Гитлера в безнаказанности «польского похода» основывалась на том, что ни одна из внешнеполитических акций Германии, начиная с ее выхода в октябре 1933 г. из Лиги Наций и заканчивая оккупацией немецкими войсками Словакии в марте 1939 г., не встретила решительных контрдействий со стороны Запада. (Отнюдь не случайно в речи от 22 августа 1939 г. перед германскими главнокомандующими Гитлер подчеркнул, что основание Великой Германии было «в военном плане… сомнительно» и достигнуто лишь «благодаря блефу политического руководства».175)

Тем не менее, дабы получить стопроцентную уверенность в изоляции Польши, Гитлер пытался отговорить западные державы от выполнения взятых ими на себя обязательств помощи. Поэтому, как отмечает в этой связи В. М. Фалин, с подписанием 23 августа советско-германских соглашений Германия на 10 или даже 11 дней потеряла интерес к политическим контактам с СССР176. Технические вопросы и детали обсуждались, но все политическое внимание Гитлера и его дипломатии с 24 августа до 2 сентября было переключено на Англию и Польшу. Однако, как писал германский посол в Москве Шуленбург через несколько дней после начала войны, «Великобритания не смогла пойти на «второй Мюнхен». Чемберлена растерзали бы, если бы он совершил такое еще раз…»177

Подписанием в Кремле 23 августа 1939 г. советско-германских соглашений из рук западных держав был выбит важный инструмент – помощь России.

Как видим, тезис о политической правомерности договора о ненападении несостоятелен, как несостоятельны и утверждения о том, что заключением этого пакта «всему человечеству вновь было показано последовательное миролюбие Советского государства»178: советско-германский договор был заключен с тем, чтобы позволить Гитлеру вторгнуться в Польшу, обеспечив ему при этом тыл на Востоке и свободу рук на Западе. Руководство Советского Союза полностью осознавало это. Каждому политически мыслящему человеку того времени было ясно, что советско-германский пакт означал вторжение в Польшу, т. е. начало Второй мировой войны. Это не умаляет вины Германии в развязывании Второй мировой войны. Советский Союз был полностью согласен с войной между другими народами, чтобы поживиться частью ее плодов.

Утверждают, что, заключив с Германией пакт о ненападении, Советский Союз почти на два года отсрочил нападение Германии на СССР179. Однако следует согласиться с В. М. Кулишом, что такая отсрочка – не заслуга договора180.