Союз звезды со свастикой

Давно опубликован текст телеграммы, направленной от имени правительства СССР президенту Чехословакии Э. Бенешу в ответ на запрос последнего о советской позиции. Она содержала, как теперь известно из так называемой «особой папки» (наивысший гриф секретности), принятые на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 20 сентября 1938 г. пункты с подтверждением советской готовности оказать «немедленную и действенную помощь» Чехословакии как по условиям советско-французского договора, так и по обязательствам СССР как члена Лиги Наций на основании статей 16 и 17 ее Устава. Но — при одном из двух условий: «если Франция останется ей [Чехословакии] верной и также окажет помощь» или если Чехословакия обратится за помощью в Совет Лиги Наций[854].

«Принципиальность» Политбюро в вопросе оказания помощи Чехословакии может быть оценена по достоинству лишь при ее сопоставлении с появившейся за день до этого в «Правде» сталинской оценкой международного положения (в международном разделе последней главы «Краткого курса истории ВКП (б)». Напомним, что оно характеризовалось как фактическое начало второй империалистической войны, развязанной фашистскими агрессорами при пособничестве так называемых демократических стран Запада, которые, как подчеркивалось, больше боятся революционного движения, чем фашизма. Ни о каком определенном внешнеполитическом выборе в пользу той или иной группы государств, фашистских или нефашистских, и речи не было.

Никакого пересмотра советской политики решение Политбюро от 20 сентября не означало. Оно лишь подтверждало советские обязательства по советско-чехословацкому и советско-французскому договорам от 1935 г., которые формально оставались в силе. К тому же риск войны был невелик, поскольку Сталин (как он только что показал своим анализом международного положения в «Правде» от 19 сентября) не верил, что Франция, а вслед за ней и Англия покончат с «однобоким» характером войны и решатся на вооруженное столкновение с Германией.

Для Сталина ситуация в Европе вполне прояснилась. С его точки зрения проблема сводилась к тому, чтобы так или иначе вынудить западные страны занять наконец твердую антигерманскую позицию. Это отчетливо прослеживается по документам, опубликованным еще в 1977 г. в 21-м томе известной серии «Документы внешней политики СССР».

В самом начале сентября 1938 г. народный комиссар иностранных дел СССР М.М. Литвинов дал недвусмысленный ответ на запрос французского поверенного в делах в СССР Ж. Пайяра (сделанный по поручению министерства иностранных дел Франции), на какую помощь со стороны СССР может рассчитывать Чехословакия. Ответ был таков: Франция обязана помогать Чехословакии независимо от советской позиции, «в то время как наша помощь обусловлена французской…». И чтобы проверить искренность партнера по договору, М.М. Литвинов предложил созвать совещание представителей советской, французской и чехословацкой армий[855]. 8 сентября заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин, принимая английского посла в Москве виконта Чилстона, вновь заявил, что Советский Союз не обязан вмешаться, пока Франция не выступит активно в поддержку Чехословакии. Из беседы посол вынес впечатление, что Потемкин не верил в наличие у Франции политической воли на «быстрый и решительный шаг»[856].

Ничего не дала и упоминаемая в документе «Подлинное толкование Мюнхена» встреча в Женеве М.М. Литвинова с французским министром иностранных дел Ж. Бонне. Сообщив об отказе англичан принять советское предложение о созыве совещания Англии, Франции и СССР и их совместном заявлении (в попытке добиться большего, чем франко-советский договор)[857], Бонне «разводил руками, что, мол, ничего сделать нельзя. Никаких предложений он не делал, и я также был сдержан», телеграфировал в Москву Литвинов[858].

Принимая решение 20 сентября о готовности оказать Чехословакии «немедленную и действенную помощь», при условии выполнения Францией своих обязательств, Политбюро, как уже указывалось, мало чем рисковало. Сомнений в том, что западные страны скорее уступят требованию Германии передать ей Судетскую область (с преобладающим немецким населением), чем согласятся на сотрудничество со Сталиным, не оставалось. Недоверие Запада к Советскому Союзу и его военным возможностям усилилось в связи со сталинским Большим террором, который повлек за собой уничтожение многих представителей командного состава Красной Армии, в особенности высшего. Нарком обороны К.Е. Ворошилов докладывал на Военном совете, что из армии «вычистили» более четырех десятков тысяч человек[859]. «Сталин и его подручные буквально утонули в репрессивных делах», пишет отечественный автор, комментируя факт принятия только за один 1938 г. шести постановлений ЦК ВКП (б) по репрессивным делам[860]. Всего за два года было арестовано 1372392 человек, из них 681692 расстреляно[861]. Это была одна из веских причин, по которой советские заверения о готовности оказать вооруженную помощь Чехословакии воспринимались на Западе более чем скептически.