Союзник

Я уверена, что маме ещё никто не рассказал. Как же она отреагирует, когда узнает? Конечно, мать могла бы придумать сотню других причин, почему король-Сокол должен жениться на мне. Мать справилась бы с леди Гитой так же, как Маджай управляется с луком, стрелой или мечом: умело, легко и изящно. И когда она сообщит, что я могла бы сказать — потому что, конечно, она сделает мне замечание и перечислит альтернативы, словно перечисляет список работ для слуг — мне будет ещё более неловко из-за того, что я сегодня сделала.

А что Тарик? Он даже не поблагодарил меня сегодня за согласие создавать спекторий, не говоря уже о том, чтобы упомянуть о жертве, которую я принесла ранее в его дневных покоях, когда взяла на себя ответственность за его импульсивное решение отменить союз с принцессой Тюль. Неужели он не понимает, что для меня значило произнести те слова? Даже Рашиди, казалось, был в ужасе от того, что я сделала, но у Тарика было бесстрастное лицо, будто я говорила о погоде или ткани для штор.

Замешательство и обида соперничают за моё внимание, когда я ворочаюсь в постели, прочь от насмешливого лунного света. Никогда ранее я не желала так сильно быть Линготом. Тарик может чувствовать мою ложь и, если я не буду осторожна, даже прочитать мысли, только благодаря языку моего тела. Это нечестно. Я ещё никогда не чувствовала себя такой разбитой, как сейчас, даже когда мне пришлось бежать из дома в Серубеле в неизвестность. По крайней мере, тогда у меня было чувство собственного достоинства. Теперь же ничего не осталось. Даже ещё хуже. Скорее всего, у меня никого нет, никаких союзников, которые пришли бы на помощь. Я совершенно одна.

Но я больше не слабачка, которой была, когда покинула Серубель и сбежала в Теорию. Я храбрая. И совершала храбрые поступки. И буду храброй и в этой ситуации. Это мой долг, моя…

Я испуганно вскрикиваю, когда с меня внезапно срывают одеяло. Надо мной нависает теорийский охранник, которого я никогда раньше не видела. Его широкие плечи закрывают лунный свет, а лицо скрыто в тени.

— Вы должны пойти со мной, принцесса, — грубо говорит он.

— Почему? Что случилось? С королём все в порядке?

— Вставайте.

Что-то здесь не так. Охранник не стал бы так со мной разговаривать. Не сейчас, когда я стану королевой. Я пытаюсь откатиться на противоположную сторону кровати, но он хватает меня за руку. Прежде чем я успеваю закричать, он наносит кулаком удар по моему рту, и я сразу же чувствую вкус крови, ощущаю, как она стекает по моей шее.

— Я сказал, вставай.

Но сейчас подняться невозможно. Комната кружится, и я чувствую, как покачиваюсь в кровати. Без предупреждения меня снова бьют.

Лунный свет исчезает.

16

ТАРИК

Сепора не появляется на утренней трапезе, и Тарик начинает чувствовать вину. Вчера вечером он позволил ей уйти, не упомянув о ее настоящей жертве: когда он устроил их брак, а она в тот день безропотно приняла его опрометчивые действия. Он не признал и не похвалил её за приложенные усилия сохранить мир между Теорией и Хемутом. И даже посчитал, что простого спасибо будет слишком много за ее решение создавать секторий. Сейчас же ему кажется, что это было необходимо.

Однако, он не собирается сожалеть о том, что в конце концов решил отменить помолвку. Она с самого начала не хотела жениться на нём. Считала это только обязанностью. Разве он не сделал ей одолжение, освободив от обязательств?

Он не спал всю ночь, думая о ней: как, должно быть, ей было трудно сдаться после такой долгой борьбы, решись создавать краторий. А потом он решил отменить их помолвку после столь тяжелого для них обоих дня. Мог бы быть и поосторожнее с её чувствами. Мог бы быть более корректным. Что она теперь о нём думает?

— Ваше Величество, — мягко говорит королева Ханлин, — если хотите, я буду рада разбудить и привести Магар. Я уверена, что она просто проспала. Боюсь, это уже привычка.

Он прекрасно это знает. Когда она была служанкой, она часто опаздывала, когда дело касалось ее утренних обязанностей. Но, возможно, она не проспала; может быть она все еще залечивает раны, нанесённые прошлой ночью. Если это так, то Ханлин не стоит мешать ей. Он сказал, что это ей решать, когда сообщать своим родителям. И он не шутил.

Король Эрон фыркает и выковыривает ложкой половину плода цитрусового на своей тарелке.

— Ребенок всегда предпочитал спать, а не завтракать. Но, с другой стороны, она всегда поздно ложилась. Интересно, что она делала прошлой ночью?

Он многозначительно смотрит на Тарика, который неловко ёрзает на стуле. Ей не подобало ждать в его спальне прошлой ночью. Значит, Эрон шпионил за ним? Нужно будет предупредить Сепору, чтобы она была осторожнее с окружающими, которые могут наблюдать. Если она когда-нибудь снова заговорит с ним.

Внезапно двери в столовую распахиваются, и к Тарику спешит служанка Сепоры — Кара, а за ней два охранника, чьи хмурые взгляды заставляют сжаться внутренности Тарика по причине, которую он не может объяснить.