Союзник

«Ладно, пока что можно и подождать», — подумал мужчина, вставляя в шприц вторую ампулу, на случай, если он сейчас столкнется со стаей «костяных». Затем, используя способности внушения страха, он отправился вперед. Шлем Дмитрий предпочитал нести в руке, чтобы ящеры могли видеть его глаза, да и ему самому без прибора ночного видения ориентироваться было гораздо проще. То и дело он поглядывал на красную точку на радаре. Судя по нему, Фостер забрался в какое-то здание и теперь находился там.

Так как Дворцовый мост был разрушен беспилотником, Дмитрию пришлось идти к Благовещенскому мосту, к которому, на его удачу Эрик был ближе. Если радар не ошибался, то наемник укрылся в полуразрушенном здании отеля «Дворец Трезини». Лесков хорошо помнил эту гостиницу — здесь он не раз останавливался со своими «подружками» и впервые попробовал кокаин. Будучи опьяненным своим быстрым богатством, Дмитрию хотелось перепробовать все развлечения «золотой молодежи», пока до него наконец не дошло, насколько это глупо и бессмысленно.

Первое, что несколько удивило Дмитрия — это то, что несмотря на расстояние, которое он уже прошел, ему до сих пор не встретился ни один «костяной». Сейчас Лесков уже находился где-то под Николаевским Дворцом, однако канализационные тоннели по-прежнему оставались пустыми. Казалось, что ящеры попросту вымерли, и теперь люди без всяких опасений могли передвигаться под землей. Однако Лесков ошибался. Он полагал, что всему виной была удача, которая наконец-то вспомнила о нем, вот только это было не совсем так. «Костяные» по-прежнему бродили по тоннелям канализации и прекрасно слышали лихтиновый запах, исходящий от Дмитрия.

Однако приблизиться к нему они не смели. Одна ампула «эпинефина класса А» усилила способности Лескова настолько, что ящеры, даже несмотря на голод, старались не попадаться ему на глаза.

Наконец Лесков добрался до открытого люка и поднялся на поверхность. Яркое солнце на миг заставило его зажмуриться, и Дмитрий почувствовал, как теплые лучи ласково коснулись его лица. Осень уже захватила город, но последние крохи лета все еще ощущались в воздухе. Только сейчас мужчина осознал, как давно он не видел настоящего дневного неба. Проекция в жилой части подземного города сейчас казалась ему жалкой пародией.

Однако очарование этой красоты было изуродовано тем, что осталось от когда- то красивейшего города Европы. Его дома напоминали обломанные зубы, которые острыми клыками вонзались в облака, улицы были скованы железными цепями машин, на тротуарах лежали разлагающиеся трупы. Зловоние витало в воздухе. Но страшнее всего этого было именно гробовое молчание. Не было ни одного зверя, ни единой птицы.

Стараясь больше не задерживаться, Лесков поспешил к Набережной. Ему оставалось лишь перейти Благовещенский мост, чтобы добраться до наемника. «Костяных» по-прежнему нигде не было, а сломанных роботов Лесков старался обходить стороной, чтобы те не дай Бог его не заметили.

На мосту Дмитрий почувствовал себя немного увереннее. Среди машин передвигаться можно было быстрее, благо, здесь его заметить будет сложнее. Единственную опасность на данный момент представляли вражеские беспилотники. Оператор уже раз предупредил Лескова о приближающейся «пташке», и тот успел укрыться под грузовиком.

Уже приближаясь к «Дворцу Трезини», Лесков заметил первых «костяных». Их было около дюжины. Твари рыскали вокруг здания, чувствуя запах их добычи.

Спрятавшись за сгоревшей машиной, Дмитрий бросил взгляд на часы и вколол себе еще одну ампулу. Он все еще не был уверен, что «эпинефрин» сработает. Но в этот раз он почувствовал, как его сердце начинает биться быстрее.

То, что сыворотка подействовала, Дмитрий понял по мерзкому пронизывающему «крику», который издал один из «костяных», прежде чем броситься наутек. Следом за ним последовали и остальные твари. Тогда Лесков вложил в шприц третью ампулу и направился к зданию.

Сердце сильно стучало в груди, однако мужчина не чувствовал той боли, о которой говорил Альберт. Да, было ощущение, словно что-то давит на ребра изнутри, но его нельзя было назвать болезненным. Особенно в сравнении с тем, что Дима переживал в детстве во время всплеска адреналина. Тогда ему казалось, что ему бьют по грудной клетке огромной кувалдой, и от этой безумной боли не то что соображать, даже сделать вдох было невозможно.

Дмитрий миновал разрушенный памятник и вошел в здание. Сильный запах разложения ударил в нос, и мужчина прижал ладонь к лицу, пытаясь побороть приступ дурноты. Красная точка на радаре увеличилась. Значит, Фостер точно был где-то здесь, вот только звать его по имени Лесков не торопился. Он посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж здания, затем скользнув взглядом по вестибюлю отеля, прикидывая, куда бы он сам пошел на месте Фостера.

«В подвал», — немедленно подсказал внутренний голос.