Союзник

И оно атаковало верно, разве что не рассчитало, что парень подставит свою руку. От безумной боли Эрик снова дико закричал.

Он чувствовал, как кровь хлещет из его новой раны, наполняя собой пасть этого чудовища и тем самым раззадоривая его аппетит. Перед глазами заплясали алые пятна. Он видел морду эту твари прямо перед собой, ее раздувающиеся ноздри, чувствовал зловонное теплое дыхание.

Но в этот самый миг, прежде чем тварь успела вцепиться ему в горло, Призрак наконец сумел извлечь свой нож. С хриплым криком он всадил лезвие в глаз твари по самую рукоять. Кровь «дзями» брызнула ему на запястье, а затем существо издало такой пронзительный вопль, что у парня зазвенело в ушах. Ему повезло, что тварь, опьяненная своей победой, не успела среагировать на движение свободной руки жертвы и прикрыть глаза прозрачной защитной пленкой.

Покачнувшись, тварь начала отползать, а затем неловко завалилась на бок. Дикий визг превратился в тихое поскуливание, после чего по телу существа пробежали судороги, и оно издохло.

Эрик лежал радом, чувствуя, как от боли по его лицу текут горячие слезы. Он почти не чувствовал своей ноги, и уж тем более не мог пошевелить рукой. Парень никак не ожадал, что так глупо столкнется с папашей этого гребаного семейства, и тот решит атаковать своего врага, чтобы защитить потомство. Мамаша именно поэтому и не прибежала на его визг. Решила увести свой выводок куда подальше.

«Добраться до цели и сдохнуть на пороге…», — подумал Эрик. Затем его сознание помутилось, и он потерял сознание.

Очнулся он, когда солнце уже село, и в магазине сделалось значительно прохладнее. Из дыры в стене веяло приятным сквозняком, который осторожно поглаживал парня по лицу, словно любящая мать, своего больного сына. Боль по-прежнему пожирала тело, но теперь уже не так остро и безумно, как то делали зубы «дзями». Его туша по-прежнему валялась радом, а из головы торчал нож Эрика.

— Сукин сын, — прохрипел Фостер, обратившись к мертвому чудовищу. Он попробовал пошевелиться, но раны немедленно взорвались новой волной боли. Парень застонал.

В темноте его глаза светились медным, и он без труда различал все осколки, разбросанные вокруг него. Радом валялся пакет с разбитой бутылкой. Теперь она ему уж точно не понадобится. Надо добраться до мотоцикла и вколоть себе обезболивающее.

Как оказалось, «добраться» — это слишком громкое слово для того, кто едва мог шевелиться. Опираясь на какую-то палку, отлетевшую от стеллажа, Эрик медленно потащился к мотоциклу. Это расстояние показалось ему невозможно длинным. От боли глаза снова затуманились слезами. Сейчас его толкали вперед только злоба и жажда жизни. И еще желание отомстить всем этим ублюдкам, из-за которых он оказался в таком дерьме. Плевать, в каком порядке он будет мстить, плевать, с кем он будет играть в «союзников», плевать, сколько времени это займет… Он покончит с каждым из них.

Но сейчас нужно добраться до Адмиралтейской. Черный Барон хоть и сука, но он не идиот, чтобы отказаться от предложения получить Призрака в свое распоряжение. И он не сдаст Эрика «процветающим». Никогда не сдаст. Ведь Лесков сам «процветающий» и давно не верит в сказки про добрых дядей, которые дарят особняки на Золотом Континенте и освобождают от войны целые страны.

Наконец Фостер добрался до мотоцикла и дрожащей рукой вколол себе обезболивающее. Препарат был настолько сильным, что боль исчезла через пару минут. Вот только слабость никуда не ушла.

Взглянув на радар, Эрик с облегчением обнаружил, что поблизости беспилотников нет. Возможно, русские поднимут своих «пташек» чуть позже, а, возможно, не станут… И, быть может, даже любезно позволят ему добраться до Адмиралтейской.

Эрик тряхнул головой, отгоняя усталость. Если прежде он до последнего сомневался, стоит ли идти к Лескову, то сейчас у него попросту не было выбора. Если до встречи с «дзями» он еще мог спокойно подумать над своими действиями, то это нападение лишило его и этой возможности. А ведь парень шутки ради вначале подумывал поселиться в Эрмитаже, зная, что беспилотники бомбить его не будут, роботы выведены из города, а «дзями» его попросту не заметят. Ему нужно было еще раз продумать предстоящий разговор с Лесковым. А сейчас он жалок… Кому нужны его сраные услуги, когда он и на ногах удержаться не может?

Фостер болезненно усмехнулся и завел мотор. Впрочем, быть может, это даже хорошо, что он выглядит жалким? Кто-то из «процветающих» говорил ему, что иногда Черный Барон проявлял милосердие. В отличие от своего бывшего наставника Бранна Киву он изредка позволял своим врагам остаться в живых.

Когда Эрик добрался до Адмиралтейской, он запоздало вспомнил, что вход в нее с поверхности был разрушен во время очередной бомбежки. Он добирался дотуда через Владимирскую. Но между ними находилась еще одна станция. Кажется, Спасская. Благо, теперь уже до нее было относительно недалеко. Быть может, даже стоит попроситься к ним, а Барону уже передадут.