Союзник

— Неужели ты не понимаешь, что подобная ситуация подрывает дух людей? — Александр внезапно повысил голос. — Народ и так в отчаянии, а руководители, которые должны думать, как спасти их, грызутся между собой. Посмотри, что творится? Сейчас от нас уйдут опытные военачальники и останутся только эти твои… полукровки. Люди напуганы, Дима, а ты вместо того, чтобы поладить с остальными участниками совета, устраиваешь междоусобицы. Скажи мне прямо, ты так хочешь стать главным, что готов идти по головам своего народа?

— Я видел, что случилось со станцией, где во главе были люди, — ответил Дмитрий. — И среди предателей тоже были только люди — ни одного «иного». Может быть, вы все же попытаетесь предположить, почему я отныне верю только полукровкам.

— Это кому же? Эрику Фостеру? Или этому Одноглазому?

— Пока что ни тот, ни другой не виноваты в уничтожении Адмиралтейской. И они не тыкают в меня пальцем, обвиняя во всех смертных грехах.

— Послушай меня, парень! Ты заигрался, если полагаешь, что сможешь удержать Спасскую самостоятельно. Люди никогда не доверятся чудовищам, чья кожа покрывается чешуей. Если они узнают, кто ты, для тебя все будет кончено.

— Как и для Альберта Вайнштейна, который разрабатывал для них антидот?

— Может, и для Альберта тоже. Во всяком случае тебе пора понять одну вещь: люди не хотят иметь дело с полукровками. Особенно с таким, как твой Фостер. Они панически боятся этого ублюдка, а ты позволил ему разгуливать среди горожан. То и дело происходят стычки.

— Если бы солдаты не трогали его, он бы не давал сдачи.

— Он Соболеву чуть глаз не выбил!

— Я в курсе той ситуации. Соболев сам напросился. Не надо было его провоцировать. Эрик ни разу не нападал ни на кого первым. И то, что он отделал тех пятерых солдат, было правильно. Он защищался.

— Соболев говорит обратное.

— Соболев может говорить все, что угодно. Я знаю, что Фостер защищался.

— А с Агнессой Щербак этот подонок тоже защищался? Он грязно домогался ее. Чуть не изнасиловал.

— Если бы ему нужно было кого-то изнасиловать, поверьте мне, эта девица его бы даже не заметила. К тому же Фостер предпочитает женщин из высшего общества. Он сказал, что никогда бы не опустился до изнасилования какой-то там кухарки. И я склонен ему верить.

— Потому что он — полукровка?

— Потому что я — полукровка. И, если мне нужно узнать правду, мне ее рассказывают до мельчайших деталей.

На этом разговор был исчерпан, однако произошедшее все же оставило свой отпечаток. Дмитрий делал вид, что уход людей со Спасской его ничуть не задевает, однако он не мог не замечать ненависти в глазах здешних обитателей. Не мог не замечать этого и Эрик Фостер. В такие моменты он буквально смаковал прогулки с Дмитрием, но в тоже время у наемника все чаще закрадывалось ощущение нестабильности. Поначалу он был уверен, что Черный Барон заправляет целым Петербургом, и все буквально трепещут при виде него. Ему казалось, что у Лескова есть четкий план, как дать отпор Золотому Континенту, как уничтожить «костяных», и, главное, как защититься от врага. Но вместо этого он разглядел лишь зыбкую трясину, на которую Дмитрий пытался установить свой шаткий трон. Черный Барон, который так напугал Эрика в первый момент их встречи, оказался куда менее влиятельным, чем казалось на первый взгляд. Так неужели он, Фостер, просчитался? Быть может, стоило занять позицию Васильева, который являлся главным противником Лескова и Волкова. Именно о нем наиболее тепло отзывались люди, считая, что только этот человек сумеет вышвырнуть зарвавшегося «процветающего» со Спасской. Возможно, стоит попытаться предложить свои услуги ему?

Не менее интересно обстояли дела с Альбертом Вайнштейном. В последнее время Эрик развлекался только тем, что доводил врача до белого каления какими-то мелкими идиотскими пакостями, начиная от добавления соли в его кофе и заканчивая открытыми насмешками. Эти двое ругались постоянно, и как Лесков не пытался наладить между ними контакт, Фостер упрямо продолжал винить Альберта в том, что тот сломал его прекрасную жизнь, помешав ему убить Дмитрия.

Однажды Эрик даже рискнул подлить в суп Вайнштейна яд, который несчастный врач старательно разрабатывал для уничтожения «костяных». Он умудрился попасть в лабораторию вместе с Дмитрием и незаметно утащить один из образцов. Эрик знал, что яд не убьет Вайнштейна, поэтому не сильно опасался гнева Лескова, однако прекрасно понимал, что врачу придется хорошенько помучиться, прежде чем регенерация возьмет свое. Да, Лесков будет в ярости, но сейчас Фостер все больше убеждался, что Барону он гораздо нужнее, чем тот ему.

Они ужинали втроем. То была примирительная трапеза трех полукровок, которые должны были научиться работать вместе. Альберт сам решил пойти навстречу своему надоедливому врагу, поэтому попросил Лескова организовать им подобную посиделку. Дмитрий воспринял эту наивную идею подружиться скептически, но спорить не стал.