Союзник

Лесков молча указал Фостеру на свободное кресло напротив, после чего, дождавшись, когда гость займет предложенное место, ответил:

— Для начала мне следует поблагодарить вас.

— Меня? — Эрик удивленно вскинул брови. — И за что же это?

— За то, что вы наконец перестали утомлять меня своими выходками. Жалобы на вас прекратились.

— Какая замечательная новость! — фальшиво обрадовался Фостер. — Надеюсь, перспектива вновь оказаться в карцере для меня теперь будет более размытой. Чем я могу вас еще порадовать? Предложить уроки английского обездоленным детям? Посетить очередной примирительный ужин? Или прострелить висок какому-нибудь вашему недругу?

— Может, и впрямь отправить вас обучать английскому местное население? — насмешливо ответил Лесков. — Не детей, но, скажем, солдат.

— Солдат? Нет уж спасибо-пожалуйста, они меня ненавидят. Если пятерых я еще смог уложить, но целую группу… Можно рассмотреть следующее предложение?

— Не вы ли недавно жаловались мне, что вам скучно?

— Да, но не настолько, чтобы я бросился преподавать. Учительский труд вообще неблагодарная работа. Это мало того, что сложно, так еще и плохо оплачивается. Как говорите вы, русские, на труды праведные не украдешь на виллу каменную.

Бровь Лескова нервно дернулась, когда он услышал очередной народный афоризм в интерпретации Фостера.

— На труды праведные не наживешь палаты каменные, — Дмитрий все же не удержался, чтобы не поправить его. — Прекратите уже уродовать наши пословицы.

— Я не уродую, а придаю им хоть какой-нибудь смысл. Если вся мечта русского народа ограничивается походной палаткой, то я этих идей не разделяю. Что у вас вообще за пословицы такие: «яблоко от яблони недалеко падает». Понятно же, что яблоко падает рядом с деревом. Это же не шатл! Или еще веселее: от «осинки не родятся апельсинки». Само собой, у ос рождаются осы. Причем здесь апельсины? Или еще вот это…

В какой-то момент Лесков утонул в море изуродованных и неверно интерпретированных пословицах, а Эрик все никак не мог угомониться.

— И это только в той маленькой книжке, — завершил свое выступление Фостер. — А ведь я нашел еще одну, побольше!

— Не вздумайте ее читать! — не выдержал Лесков.

Благо, появление в кабинете Альберта Вайнштейна заставило Эрика наконец-то умолкнуть. Он с любопытством уставился на врача, который при виде Фостера замер на пороге, прикидывая, стоит ли ему входить. Затем, Альберт все же пересилил себя и прошел в комнату.

— Извини, что заставил ждать, — произнес Вайнштейн, обратившись к Лескову. Обменявшись с Дмитрием рукопожатиями, врач опустился в кресло рядом с Эриком, делая вид, что совершенно того не замечает. — Итак, о чем ты хотел со мной поговорить?

— О твоих способностях, — ответил Дмитрий, бросив на Фостера предупреждающий взгляд, мол, только попробуй спровоцировать Вайнштейна. В ответ Эрик лишь широко улыбнулся, словно актер в рекламе очередной зубной пасты.

«Не нервничайте, товарищ Ленин, я буду паинькой. Партия останется довольна»,

— подумал он.

Однако, заметив эту улыбку, «партия» немедленно помрачнела и произнесла:

— А мы не могли бы поговорить наедине? — нахмурился Альберт. — Без этого?

— Ой, не успел зайти, и уже разнылся, — протянул Эрик, весело ухмыляясь. — Ты что, до сих пор злишься за приправу, которую я шутки ради добавил в твой суп? Я же уже отбыл свое наказание. Мне было очень плохо и одиноко в карцере, и я безмерно страдал. Так что успокойся, ты отомщен. И вообще, ты же «энергетик», должен был уже расчувствоваться и простить. Вы же так не любите грустные и напряженные ситуации.

— Фостер, еще одно слово, и следующие два часа вы проведете, считая себя фламинго, — угрожающе тихо произнес Лесков.

Эти слова подействовали — стоять на одной ноге два часа посреди станции Эрику не улыбалось, поэтому он немедленно умолк.

— Так что там насчет моих способностей? — хмуро поинтересовался Альберт.

— Меня интересует, можешь ли ты усилить способности Фостера настолько, чтобы он смог скрыть помимо себя хотя бы еще одного человека?

— Нет.

— Нет, потому что не хочешь, или потому что знаешь?

— Я работаю с энергетикой, Дим, поэтому реализовать твое предложение априори невозможно, — ответил врач, сердито постукивая пальцами по подлокотникам кресла.

— На силу твоего внушения я тоже не могу повлиять — лишь на твою энергетику, которая, собственно, и вызывает страх.

— Доктор Обида прав, — произнес Эрик, вальяжно откидываясь на спинку кресла.

— На нас уже ставили подобные опыты в Штатах. Меня заставляли работать в паре с «энергетиком», но это все ерунда. «Энергетики» усиливают только энергетику. В данном случае он совершенно бестолковый.

Вайнштейн не отреагировал. Он решил больше не опускаться до уровня этого клоуна, поэтому сидел в кресле, высоко вздернув подбородок. Он — взрослый человек, имеющий несколько образований, известный врач, талантливый химик. А кто этот Фостер? Малолетний убийца с манией величия.

— Если это все, я могу идти? — спросил он, обратившись к Дмитрию. Его тон звучал подчеркнуто прохладно.