Союзник

— Это означает то, что вы мне лжете, Эрик, — спокойно ответил Дмитрий, приближаясь к нему, и в тот же миг Фостер почувствовал, как по его коже побежали мурашки. Ему сделалось чертовски страшно. Парень судорожно сглотнул, чувствуя, что от ужаса толком не может вздохнуть.

— Я не люблю, когда ничтожества вроде вас пытаются играть за моей спиной.

— Я не играл, — дрожащим голосом ответил Эрик. — Точнее играл, но исключительно в ваших интересах.

— Вы сделали ставку на Васильева и просчитались.

— Я сделал ставку на вас, — Эрик отвел глаза, не желая встречаться взглядом с медными глазами Дмитрия. И в тот же миг почувствовал, как Лесков грубо схватил его за волосы на затылке, заставляя посмотреть на себя.

— Послушай, Барон, я знаю, что у тебя есть причины злиться, — ответил Эрик, зажмурившись. — Но и ты посуди: как бы я ни старался выслужиться перед тобой, ты продолжал вытирать об меня ноги. Тогда-то я и решил предпринять последнюю попытку — завоевать твое уважение, а именно — избавить тебя от твоих врагов. Мне ведь доводилось общаться с представителями твоего народа, и я решил сыграть именно на их странности. Только русские могут наперебой ругать своего «процветаюшего», но как только это попытается сделать какой-нибудь иностранец, они тут же дадут ему за это в морду. Так и получилось.

— Посмотрите мне, пожалуйста, в глаза, — с долей иронии произнес Дмитрий.

— Нет, — тут же выпалил Фостер. — Мне и так хорошо! Я при виде вас нервничаю, поэтому, когда я с закрытыми глазами, мне проще думается. Отпустите, пожалуйста, мои волосы…

Но вместо этого Дмитрий лишь сильнее стиснул его черные пряди и мягко, почти ласково произнес:

— Еще одна ошибка, Эрик, и, я даю вам слово: мы с вами распрощаемся.

В тот же миг Фостер с долей облегчения почувствовал, как стальные пальцы Лескова отпускают его волосы.

— Так чего же вы от меня хотите? — спросил наемник, осторожно приоткрыв глаза. Ему до сих пор не верилось, что после всего случившегося Дмитрий не стал причинять ему вреда.

— Через два дня мы отправляемся на поверхность. И вы пойдете с нами. Я, правда, еще не решил, по своей ли воли.

— Я пойду! — выкрикнул Эрик, заметно побледнев. — Только не надо мне ничего внушать! Под внушением я буду, как зомби, и ничего не смогу сделать сам.

— Это мне и нужно.

— Но так у меня гораздо больше шансов погибнуть!

— Об этом нужно было думать раньше, прежде чем устраивать бессмысленные заговоры у меня за спиной.

— Да это не было заговором! Я не такой идиот, чтобы идти против полукровки. Да, был шанс, что с вами расправятся, но опять же, зная русских…

— В том-то и дело: вы не знаете русских, и это вас подвело. Будь мы в Соединенных Штатах, со мной все было бы уже кончено.

С этими словами Лесков едва заметно улыбнулся. Теперь ему уже не нужно было внушать Эрику страх — парень был действительно напуган без всякого вмешательства.

Глава XIX

Всего их насчитывалось двенадцать. Шестеро из них уже собрались у лифтов и терпеливо дожидались остальных. Кто-то нервно поглядывал на часы, кто-то в десятый раз проверял исправность приборов, кто-то копошился в своем рюкзаке. Все эти люди старались казаться спокойными, даже изредка обменивались шутками, вот только улыбки выходили натянутыми, а уверенный тон отдавал фальшью.

Иван Бехтерев сидел на полу неподалеку от входа в лифт. Прижавшись спиной к стене, он задумчиво смотрел в одну точку, пытаясь привыкнуть к мысли, что, быть может, сегодняшний день станет в его жизни последним. Вика спала, когда он зашел в ее комнату, чтобы попрощаться. Иван не стал будить девочку, лишь едва ощутимо коснулся губами ее лба, чувствуя нежность и отчаяние одновременно. В тот момент она показалась ему особенно хрупкой и беззащитной. Это было странно — будучи полукровкой, этот ребенок превосходил любого человека, но Иван по-прежнему видел в ней свою маленькую девочку.

— Дочка плакала небось? — голос Тимура вырвал Ивана из паутины мыслей, и Бехтерев поднял глаза на подошедшего к нему солдата.

— Она не знает, что я ухожу.

Тимур опустился на пол и долей сочувствия посмотрел на собеседника. В этот момент он подумал, что, быть может, это даже хорошо, что его жена ушла к другому, не успев родить ему ребенка. Так сказать, сам Господь уберег от расставаний, которые каждый раз приходится переживать Ивану.

— На твоем месте я бы все же сказал, — тихо ответил Тимур. — Ребенок должен знать. Вполне возможно, что…

Однако договаривать он не стал. Слова о том, что сегодня девочка может проснуться уже сиротой были слишком чудовищными, чтобы их озвучить, а заменить их подходящей шуткой у мужчины не получилось. Поэтому недосказанное повисло в воздухе звенящей тишиной.