Союзник (СИ)

— Да, я приношу свои извинения за ее поведение, — ответил Дмитрий. Его голос по-прежнему звучал несколько удивленно: Лесков никак не мог понять, зачем Вика его искала, и, главное, почему для этого нужно было убегать ночью, да еще и запугивая при этом охранников. Впрочем, маленькая Бехтерева и прежние времена обожала бросаться фразочками вроде «иначе папа подъедет», за что учителя за глаза называли ее не иначе как бандитской дочкой.

«Может, она как-то узнала, что я принес с Адмиралтейской ее дракона?» — промелькнуло в голове Дмитрия. Он так замотался, что до сих пор не занес его девочке. Вот только про фигурку Лесков никому не говорил, даже Ивану.

«Надо будет потом зайти к ней», — подумал Дима, все еще чувствуя на себе подозрительный взгляд охранника. Матвей был ошарашен извинениями со стороны «процветающего» и не мог понять, действительно ли Дмитрий считает себя виноватым, или он говорит это нарочно, чтобы потом нажаловаться Волкову.

— Проехали, — наконец нехотя вымолвил Сидоров, после чего вернулся в свою комнату.

— Спасибо, что избавили меня от «удовольствия» лицезреть ваши разборки, — прокомментировала произошедшее Эрика, когда они наконец вышли из здания и направились в сторону госпиталя. — Я приятно удивлена, что вы умеете признавать свои ошибки. Или вы инстинктивно почувствовали, что вылетите с ринга после первого же удара?

В голосе девушки снова послышались нотки иронии, но, к ее удивлению, Дмитрий чуть улыбнулся в ответ:

— С тех пор, как я вышел из детского дома, мне больше не приходилось решать проблемы кулаками. Во всяком случае своими собственными.

— Вы не похожи на бывшего детдомовца.

— А у вас был опыт общения с ними?

— Был один знакомый. Он был мужем моей подруги, поэтому видела я его довольно часто. Он сильно отличался от других мужчин в нашей компании — в разговоре постоянно использовал бранные слова-паразиты, часто вступал в споры, причем агрессивно, мог даже подраться. Иногда мне казалось, что он тоже чувствует свое отличие и за это тайно ненавидит нас, обычных.

— Мне пришлось сильно поработать над собой, чтобы избавиться от этой ненависти, — ответил Дмитрий. — Трудно находиться в обществе, где на тебя уже заранее повесили клеймо и чуть ли не ждут момента, чтобы сказать «ну он же детдомовец».

— Или «ну она же не замужем», — с улыбкой добавила Эрика.

Дмитрий улыбнулся в ответ. Но вот его собеседница снова почувствовала странную неловкость, которая вечно сопровождала их, когда они были вдвоем. Чтобы отогнать ее, Воронцова снова задала вопрос:

— Кто же та отчаянная девочка, которая сумела запугать здешних охранников?

— Полагаю, дочь моего друга. Не знаю, правда, что ей понадобилось, но, скорее всего это связано с ее отцом.

— Вы имеете ввиду Бехтерева?

— Да.

— Он тоже детдомовский?

— Да, мы очень давно дружим. Суворов тоже из нашей компании. Был еще парень, который погиб в автокатастрофе задолго до начала войны. А судьба моего четвертого друга мне неизвестна.

— Я видела крестик на вашей груди с именем Олег…

— Он достался мне от покойного.

За этим непривычно дружеским разговором они добрались до госпиталя. Их официальный тон куда-то испарился, а в словах больше не слышалось знакомой язвительности. Ни один из собеседников не пытался задеть другого: напротив, теперь их прежняя вражда вдруг показалась обоим какой-то дурацкой и неуместной.

Но вот, поднимаясь на нужный этаж, Дмитрий и Эрика внезапно столкнулись с Оксаной. Она стояла на лестничной клетке с Оленькой, и обе живо о чем-то переговаривались. При виде этих двоих, девушки разом умолкли. Лицо Оли исказилось страхом и неприязнью по отношению к Эрике, а бывшая Алюминиевая Королева вопросительно посмотрела на Лескова. В последние дни Дмитрий словно избегал ее, однако на общение с Воронцовой у него почему-то находилось время.

— Можно тебя на минуту? — сдержанно спросила она, обратившись к своему бывшему жениху. Эрика бросила на Дмитрия быстрый взгляд, после чего усмехнувшись, произнесла:

— Жду вас в своем кабинете.

Она ушла, едва ли не наяву ощущая, как за ее спиной сгущаются грозовые тучи.

В свою очередь Оксана первой спустилась на пролет ниже, после чего, дождавшись, когда Лесков спустится следом, вновь обратилась к нему.

— Ничего не хочешь мне сказать? — тихо спросила она, скрещивая руки на груди.

— Для начала можем поздороваться. Доброе утро, — Лесков улыбнулся, хотя получилось это несколько натянуто. Он уже понял, что назревает ссора, но все еще пытался оттянуть ее.

— Кому доброе, а кому не очень, — ответила Оксана. — Для меня «доброе утро» — когда мой парень находится рядом со мной, а не ходит повсюду следом за стервой, у которой кроме пробирок больше ничего нет.

— По-моему, мы уже сто раз обсуждали наши с тобой отношения. Мы — друзья, Оксана. И сейчас ты прилагаешь все усилия, чтобы со мной поссориться.

— Друзья, — спокойно согласилась девушка. — Потому что ты сказал, что на отношения у тебя нет времени. А на нее, значит, у тебя время есть? Уже все заметили вашу «крепкую дружбу».