Сохрани мгновения для друга

К удивлению ожидающих всего через пять минут двери подъезда широко распахнулись, пропуская Андрея Васильевича и худощавого мужчину кавказского типа. Ему было предложено место с водителем, а майор плюхнулся рядом с Жекой. Но поговорить по дороге не удалось. Все молчали.

Машину неожиданно приказали остановить почти за целый квартал до места назначения. Бобров коротко проинструктировал:

— Будет лучше, если будут считать, что мы сами по себе. Сами. Никуда не уезжать и ждать.

Жеке показалось, что майор идет так, как будто ему это жутко неприятно. Но два человека ушли, и потянулись томительные минуты ожидания. Не выдерживая своего бездействия, декан со студентом периодически выскакивали на дорогу. Почти без единого прохожего — промышленный район к вечеру становился почти безлюдным, и только изредка одинокие фигуры торопливо пересекали его насквозь.

Почти через час Жека радостно подскочил. Федор Николаевич всмотрелся — игнорируя тротуар, к ним приближались три человека. И, самое главное, над всеми возвышался Женька. Невыдержавший Жека бросился на него, повиснув на шее. А Женька молчал. Он даже не поднял руки, чтобы хотя бы попытаться обнять друга.

Расселись в машине. Самому маленькому — Жеке — пришлось садиться на середину заднего сиденья.

— Курить есть? — непонятно к кому обратился майор.

Федор Николаевич лихорадочно стал искать по карманам сигареты. Но темноволосый мужчина его опередил, протянув пачку Беломора и спички. Пару минут по машине гуляли дымовые завесы, которые, убедившись, что они здесь лишние, выходили в приоткрытые окна. Наконец, тишину разорвал голос Боброва:

— Ну как будешь дальше жить? Больше не побежишь за вором?

Женька встрепенулся и даже наклонился вперед.

— Все равно побегу! Пусть меня даже дураком считают. Только эта сволочь от меня больше не уйдет.

Черноволосый мужчина обернулся.

— Когда побежишь, меня не забудь взять, — он беззлобно улыбнулся, и неожиданно представился русским именем, — я — Сережа. Буду вторым дураком.

Он протянул руку сидящему в углу Женьке.

Там, где прячется правда

Если до странного приключения с сумкой Женька был похож на понурого, но живого человека, то после возвращения в институт любая побитая собака могла дать ему однозначную и несомненную фору по всем показателям внешнего вида. Жека не знал, как можно утешить своего друга. Даже после приезда он почти час крутился вокруг него. Только никакой реакции в ответ. И через неделю Жеку прорвало:

— И сколько ты можешь думать только о себе? Ты — единственный и неповторимый. Пуп земли и представитель царствующей династии!

Нападение было настолько неожиданным, что Женька растерялся. Он практически хлопал глазами и недоуменно смотрел на своего друга. А Жека не останавливался.

— Пока ты погряз в своих переживаниях, мы Мишку чуть не потеряли.

Слова вылетели, скорее всего, неожиданно для самого говорившего. Жека схватился рукою за лицо. Так как будто хотел, пусть и с опозданием, зажать рот и не выпустить из него неприятные и тяжелые слова.

Накануне Жека сходил домой к Мишке. Его не пустили даже на порог, а Мишкина мать орала на него самыми последними словами. Жеку это нисколько не обижало, но удивляло — обычно кричал Мишкин отец. Если кричала мать, то произошло что-то страшное. Мишка появился в институте через три дня. Его взгляд постоянно смотрел куда-то в сторону. Только потом Жека понял — Мишка боится столкнуться взглядом с Алкой.

После занятий друзья встретились на выходе. Жеке часто удавалось вызывать людей на откровенность. То, что он услышал, повергло в шок. Мишка больше не хотел жить. Более того, он даже попытался это обосновать. Хорошо мать вовремя заметила, что ее сын стал все чаще выходить на балкон и, поглядывая сверху, все больше наклонялся на перила балкона.

Вот так. А все эта стерва. Нет, он, Жека, не допустит. Он выведет ее на чистую воду. И тогда Мишка узнает все. Но выводить никуда не потребовалось. Оказалось достаточным просто пару раз подслушать. И, все-таки, оставалось сомнение, а вдруг он не выдержит, не сможет, не удержит. И тогда Жека решил привлечь старшего брата — Женьку. За одним и тот пускай встряхнется.

Вот поэтому Женька вытащил Мишку на черную лестницу. Куда смотрела пожарная инспекция — пройти по странной захламленной и пока еще наклонной конструкции было не так уж и легко. Дорогу старательно затрудняли парты старого образца, столы различных модификаций, переломанные непонятными существами стулья и даже части к ним. А в одном месте пришлось едва ли не по-пластунски проползать под старинной классной доской. Наверное, когда-то по спецзаказу привезли из Смольного института после революции. Наконец, Женька остановился и подтолкнул Мишку к узкому, грубо заколоченному неструганными досками окну. Через огромные просветы в практически неосвещенный объем лестницы шли неуверенные и разорванные полосы света, идущие от уличного фонаря.