Сохрани мгновения для друга

— Смотри, — услышав странно гулкий голос Женьки, Мишка почувствовал, как все его внутренности начинают необъяснимо холодеть. Как будто в ожидании чего-то страшного и неожиданного. И потому он медлил. Страшное предчувствие и настоящий страх охватили Мишку с головы до ног.

И, все-таки, он шагнул к этим доскам. Едва его лицо прижалось к неровным поверхностям, как необычайно отчетливо появилась картина учебного городка. С левой стороны простирался длинный фасад примыкающего учебного корпуса. Его старинное здание было выполнено по проекту известного архитектора 19 века. Почему-то Мишка со страхом боялся перевести глаза левее и поэтому напряженно вспоминал фамилию зодчего. Зачем ему этот несчастный или, наоборот, счастливый человек? Но его взгляд, преодолевая сопротивление, то ли собственного сердца, то ли начинающей стонать души, продвинулся левее и Мишка замер.

С лестничной площадки между третьим и четвертым этажом раскрывался неожиданно отличный ракурс на пустынную аудиторию одной их технических кафедр. Мишкины глаза блуждали по пересеченным профилем оконных рам столам, книжным шкафам, полкам и… Но это не так уж и важно. Главное то, что совсем недалеко от окна стоял его Алка. Он сразу узнал, хотя в сторону окна смотрела только ее голая спина, впрочем, то, что ниже — скрывалось где-то внизу под подоконником. И прямо перед нею стоял молодой мужчина, по-видимому, тоже студент, с замершей и восхищенной улыбкой на лице. Он махнул рукой куда-то в сторону, и, видимо, повинуясь его команде, Алка, почти как солдат, развернулась на полоборота, представив перед Мишкой свой профиль с выступающей упругой грудью. Прошло несколько мгновений и мужчина вместе с его Алкой исчезли где-то в глубине помещения.

А Мишка оцепенел. Ведь это его Алка, которая улыбалась, брала его руку и, как будто даруя ему самый чудесный и дорогой подарок, изредка позволяла целовать ее в щеку. А здесь… Он сразу вспомнил, как однажды тихо подошел сзади по парковой дорожке и, набравшись смелости, ласково обнял ее за талию. Волна возмущения немедленно накрыла его с головы до ног — как он смел и до чего дошел? Прокричавшись, она уже уходила, а Мишка так и стоял, опустив виноватую голову и уставив глаза в покрытую упавшими листьями землю. И потом три дня он прятался от нее: за колонны, за выступы здания, убегал на другую лестницу. А один раз даже опустился на четвереньки и так и прополз по проходу между стульями и столами. И долго боялся встать. Даже когда кто-то начал показывать на него пальцем. А потом подошел Женька и грубо поднял его и посадил на тот самый стул, возле которого как раз и находилось Мишкино лежбище. Он сел и поднял глаза только тогда, когда в аудиторию начал входить преподаватель. Но Мишка не мог слушать. Откуда-то издалека раздался голос Ирины Викторовны:

— Вам плохо?

Кому? Мишка продолжал стоять, опустив голову, а положение спас верный Женька.

— Да, конечно, плохо ему. Разрешите, я выведу его на воздух.

Ну почему Женька пользовался таким авторитетом. Его уважали почти все: преподаватели, студенты и даже местные хулиганы. Кроме, пожалуй, профессора Величко. И едва Ирина Викторовна согласно кивнула головой, как Женька сильным движением поднял Мишку на ноги и быстро потащил к верхнему запасному выходу. К счастью, он оказался открыт. Женька вытащил Мишку на улицу и почти положил на скамейку. Потом долго всматривался в лицо товарища, пока, без всякого права на обжалование, не заявил:

— Стерва.

А Мишка ничего не понял. Тем более, что Алка сама потом подошла к нему, хоть и через два дня. Сурово погрозила пальцем, потом ласково улыбнулась, и он понял, что прощен. Полностью ли? Он боялся спросить. И как хорошо представить, что она, пусть и когда-нибудь, но будет его. Даже если через несколько лет.

Откуда сейчас в Мишку начала входить ярость? Жестокая, беспощадная и недумающая. Издав страшный рык, Мишка кинулся вперед. И сразу застрял в таком же безжалостном объятии бывшего десантника.

— Дурак. Я же хочу, чтобы ты, наконец, понял, что от таких ждать. Верить можно мне, но не им. Ты что? Думаешь, таким образом, что-то сможешь решить. Морду набить — это мое дело. Но здесь это не поможет.

Через пару минут Мишкина ярость исчезла, и сразу наступила слабость и беспомощность.

— Ну-ну, все будет нормально, — Женька обнял Мишку за вздрагивающие плечи и почти поволок его по лестнице, со злобой откидывая самые упрямые осколки мебельной истории института. К этому времени Алка вышла из невидимой части помещения, оглядела столы и бесстыже легла на ближайший из них.

Могу ли я жить