Сохраняя веру (Аутодафе)

— Можете называть меня фашиствующим реакционером. Но Эли нуждается в дисциплине. И можете считать меня сексистом — но ему нужны мужчины в качестве примеров для подражания.

— Перестаньте, доктор! Неужели вы в самом деле можете представить себе моего сына весь день марширующим в форме и отдающим честь?

— Да, — ответил психолог и для убедительности стукнул кулаком по столу. — Больше того: я уверен, это пойдет ему на пользу. Конечно, если вы против столь строгой регламентации, можно пойти по пути традиционного интерната…

Терпение Деборы иссякло.

— Вы задались целью изолировать его от меня?

— Дебора, я только пытаюсь ему помочь. — В голосе Уайлдинга впервые прозвучали нотки сочувствия. — И втолковать вам, что, по моему мнению, ему нужно.

— Тогда вы, может быть, придумаете еще какой-нибудь вариант, чтобы там было место и для меня?

Марко Уайлдинг подпер подбородок и после недолгого раздумья сказал:

— Так, мне надо было сразу об этом подумать…

— О чем? — в нетерпении спросила Дебора.

— Да о вашем кибуце. Он обожает его, живет ожиданием летних каникул и страдает, когда приходится оттуда уезжать. Вы не думали вернуться с ним туда насовсем?

— То есть все бросить? Работу, все обязанности…

Лицо доктора Уайлдинга вдруг стало строгим. Он смотрел матери своего пациента прямо в глаза.

— Мне представляется, что ваша первейшая обязанность — это забота о сыне. Больше, мисс Луриа, мне нечего вам сказать.

Брат впервые отказался дать ей совет.

— Но, Дэнни, ты же мой единственный друг! На минутку ты можешь представить себя на моем месте? Как бы ты поступил?

— Я бы пошел и женился на первой более или менее подходящей девчонке.

— Все смеешься! Хочешь сказать, любовь тут ни при чем?

— Послушай, — огрызнулся тот, — я бы сделал это из любви к ребенку! Если бы ты захотела, чтоб Эли жил со мной, я бы согласился. Понимаешь, в своей неофициальной практике я без конца сталкиваюсь с издерганными родителями и издерганными детьми. Я убежден, что взрослый человек в браке может выдержать практически все, что угодно, но ребенок — нет!

В этот момент в дверь позвонили. Они условились еще раз созвониться часов в десять, и Дебора побежала открывать.

На пороге стояли двое. Но Дебора не сразу заметила Джерри Филлипса, учителя физкультуры. Она видела только залитое кровью лицо сына.

— О боже! — ахнула она. — Эли, что стряслось?

Мальчик опустил голову. Объясняться пришлось преподавателю.

— С ним ничего страшного, равви. Нос ему расквасили, придется как следует промыть. Вот другой, Виктор Дэвис…

«Господи, — подумала Дебора, — ведь он мой прихожанин…»

— Он первый начал! — злобно выкрикнул Эли в свое оправдание.

Пропустив его слова мимо ушей, Дебора спросила у учителя:

— А что произошло?

— Я не успел их разнять, и Эли уложил Вика, а тот ударился головой о пол.

— С ним все в порядке?

— Будем надеяться, — смущенно сказал Филлипс. — Он в клинике Миддлсекс, его как раз на рентген повели. Да, кстати, я же обещал прийти туда поговорить с родителями. — Он был не в своей тарелке. — Я… мне… мне очень жаль, равви.

— Ну что вы, мистер Филлипс. — Ей тоже было не по себе. — Спасибо за заботу. И что доставили его домой.

Дебора закрыла дверь, повернулась к Эли и закричала:

— Тебе должно быть стыдно!

Но мальчишка стоял на своем:

— Мама, честное слово, он первый начал! Он меня тыкал локтем в шею!

Дебора попыталась представить себе эту картину и вдруг поняла, что соперник Эли должен быть намного выше его. И все же бесстрашие не оправдание для драки!

— Хорошо, пойдем в ванную и отмоем тебя.

Она вытирала сыну щеки влажным полотенцем и почувствовала, как он морщится. Несмотря на исход стычки, он успел получить несколько сильных ударов и сейчас мужественно терпел боль. Она с трудом удержалась, чтобы его не обнять.

Она отправила Эли к себе учить уроки, и минут через десять зазвонил телефон. Это был мистер Дэвис.

Встревоженная Дебора поинтересовалась, как дела у его сына, но он лишь проворчал, что могло быть во сто раз хуже и сотрясения мозга нет.

— Вы себе представить не можете, как мне жаль, что так случилось, — сказала Дебора.

— Жаль? — вскинулся мистер Дэвис. — Вам жаль?! Я-то думал, вам будет стыдно. Разве так должен себя вести сын раввина?

Она хотела возразить, что в девять лет большинство мальчиков склонны к проявлению агрессии и это никак не связано с профессией их родителей. «Почти мужчины», как сказал милейший доктор Уайлдинг.

— Я хочу сказать, равви, — продолжал свою речь оскорбленный отец, — что вам следовало бы подавать пример всей общине. Позор, что сын моего так называемого духовного наставника ведет себя как хулиган. Предупреждаю: если я еще раз увижу вашего мальчика на баскетболе, я перестану ходить в храм!

Вся кипя от негодования, Дебора с трудом выдавила из себя вежливую фразу:

— Благодарю, что высказали свою позицию, мистер Дэвис. Спокойной ночи.

Она положила трубку, закрыла лицо руками и попыталась хладнокровно оценить ситуацию. Если юный Дэвис хоть в чем-то похож на отца, неудивительно, что Эли с ним сцепился.

Она поднялась к себе. В комнате сына еще горел свет.