Сохраняя веру (Аутодафе)

— Садись, — пригласил он, указав на стоящий напротив стул. Он протянул мальчику тарелку: — Угощайся печеньем. Домашнее!

Тим покачал головой, отказываясь от угощения. Видно было, что ему хочется остаться, но он боялся начать разговор.

Рав Луриа взял инициативу в свои руки:

— Хочу тебе еще раз сказать, Тимоти, что все семьи, которым ты помогаешь, очень тобой довольны. Ты молодец!

— Спасибо, — смущенно отозвался Тим, — но, боюсь, я больше не смогу работать.

— Ах вот как… Что-нибудь не так?

— Да нет… — мужественно ответил Тим. — Просто мне, возможно, придется уехать в интернат.

— Что ж, — сказал раввин, — наверное, мне следует тебя поздравить, но, хоть это и эгоистично с моей стороны, должен сказать, что мне немного жаль, что ты уезжаешь.

— По правде говоря, сэр, я сам не больно этому рад.

Наступившее молчание означало, что оба наконец нащупали истинную тему разговора.

— Так кто же тебя заставляет ехать? — поинтересовался раввин.

— Тетя с дядей, — нехотя ответил Тим. Он поспешил извиниться: — Не следует мне отнимать у вас время…

— Да нет, что ты, — замахал руками раввин. — Пожалуйста, продолжай.

Тим набрался храбрости и ответил:

— Это все из-за украденных денег.

— Ты украл деньги?

— Нет-нет. — Лицо Тимоти исказилось от обиды. — Но дело в том, что кто-то стащил у тетки деньги из копилки, а когда она нашла у меня то, что я у вас заработал…

— И ты ей ничего не объяснил?

Он помотал головой:

— Дядька сказал, что ей это не понравится.

— Ну что ж, Тим, — нахмурился раввин, — ты должен ей все сказать, и как можно скорее.

— Поздно уже. Сегодня вечером она встречается с отцом Ханрэханом, чтобы договориться об интернате.

Снова наступило молчание, потом Тим почти непроизвольно выпалил:

— А вы не поможете мне, сэр?

— Как же я могу тебе помочь в этой ситуации?

— Вы могли бы поговорить с отцом Ханрэханом, — попросил Тим. — Я знаю, он вам поверит.

Раввин не смог сдержать горький смешок.

— Да уж… Это, я бы сказал, довольно резкое отступление от религиозных принципов.

— Ну, вы ведь оба священнослужители… — возразил Тим. — Ведь так?

Рав Луриа кивнул:

— Да, только веры у нас очень разные. Ну, да ладно, я ему позвоню и узнаю, угодно ли ему будет со мной встретиться.

Тим поднялся.

— Спасибо! Я вам правда очень признателен.

— Тимоти, прости, что я вмешиваюсь, — осторожно поинтересовался рав Луриа, — но если ты даже не можешь убедить своих дядю и тетю, что не виноват, разве ты никак не можешь заставить их тебя простить?

— Нет, сэр, — с болью в голосе ответил Тим. — Боюсь, вы не все понимаете. — Он помолчал, потом, глотая слезы, воскликнул: — Понимаете, они же меня ненавидят!

Он повернулся и, не оглядываясь, вышел.

Рав Луриа недолго постоял в задумчивости. Теперь понятно, почему он бил окна, подумал он.

Когда-то раввин Моисей Луриа смотрел в дула винтовок разъяренных чешских полицейских. Он бесстрашно противостоял банде хулиганов, намалевавших свастики на стенах его синагоги. Но звонить католическому священнику — это нечто совершенно иное.

Наконец он в задумчивости сделал затяжку из своей трубки, узнал у оператора телефон конторы прихода и позвонил. Трубку сняли на втором гудке.

— Добрый вечер. У аппарата отец Джо.

— Добрый вечер, отец Ханрэхан. Вас беспокоит раввин Моисей Луриа.

— О-о… — протянул пастор. — Сам зильцский ребе? — «Интересно, откуда Ханрэхану известны такие подробности?» — Чем могу быть полезен, господин Луриа?

— Я вообще-то хотел спросить, не найдется ли у вас времени для беседы?

— Разумеется! Приходите ко мне завтра на чашечку чая.

— Понимаете, было бы лучше, если бы мы встретились где-то в другом месте.

— Вы хотите сказать, на нейтральной территории?

— Ну да, — прямодушно ответил раввин.

— Вы случайно не играете в шахматы? — поинтересовался отец Джо.

— Немного, — ответил раввин. — Обычно мне не хватает времени на игру.

— Ну что ж, — предложил священник, — почему бы нам не встретиться в парке? Там есть столы для игры в шахматы. Мы могли бы сыграть и одновременно поговорить.

— Отлично! — обрадовался раввин. — Завтра в одиннадцать вас устроит?

— Одиннадцать так одиннадцать, — ответил его собеседник. И весело добавил: — Шалом.

На другой день оба сидели за каменным столом с поверхностью, служащей одновременно шахматной доской. Раввин начал игру, передвинув королевскую пешку на две клетки вперед.

— Так чем я могу вам помочь, раввин? — любезно спросил пастор, делая симметричный ход.

— Речь идет об одном из ваших прихожан…

— Кто бы это мог быть?

Игроки сделали еще несколько симметричных ходов, введя в бой коней и слонов.

— Это юноша по имени Тимоти Хоган.

— О господи! — Пастор вздохнул, защищая короля ферзем. — Он что, еще одно окно разбил?

— Нет, нет. Дело совсем в другом.

Рав помолчал, сделав короткую рокировку, и продолжал несколько извиняющимся тоном:

— Мне, конечно, не следовало бы вмешиваться, святой отец. Но мне стало известно, что мальчик попал в затруднительное положение… связанное с кражей денег.

Пастор кивнул:

— Он умный парнишка, но у него, похоже, талант находить неприятности на свою голову.

На одиннадцатом ходу игроки обменялись конями.