Сокол, № 1, 1991

Поезд изрядно запаздывал. Ангел ходил взад-вперёд по перрону и нетерпеливо поглядывал на вокзальные часы, пока не убедился, что и они изрядно отстают. Потом ему надоело постоянно задирать голову. Он шевельнул бровями, и левое запястье перехватил браслет с электронными часами, а у фарцовщиков с артемовской толкучки стало одной «сейкой» меньше.

Наконец подошёл состав, втянулся под расписной терем вокзала. Замаячили на перроне люди, на которых ангел поглядывал с безмерным удивлением. С рюкзаками были очень и очень многие, с русыми бородами — добрая половина. Причём многие из них не пили, а треть к тому же и не курила. Где же он найдёт искомое в суеверти добродетельного народа, хотя среди некурящих бородачей иногда попадались и отъявленные мерзавцы. Калькулятор, вделанный в часы, выдал с точностью до сотой доли процента, сколько именно.

Тут ангела невзначай толкнули в плечо мощным станковым рюкзаком, и ангел облегчённо улыбнулся. Вот он!

— Извините, ради Бога, — попросил толкнувший прощения.

— Что вы, что вы, это я замешкался, — отозвался ангел, внутренне ликуя.

«И найди ему его друга потерянного, но искреннего, дабы друг его спас! И обереги друга истинного, ибо пока есть святая дружба, нет смерти, нет пороков, нет ада…»

Друг художника задержался у автоматов, ни одного исправного телефона не было. Ангел рассердился — ведь только что все телефоны были целёхоньки, опять происки нечистой силы! Он решительно вмешался в события и, хлопнув себя по карману, извлёк оттуда радиотелефон с антенной. Протянул бородачу.

— Испытываем японскую модель в условиях сопок, — пояснил ангел. — Горсвязь. Попробуйте. Вы, кажется, собирались звонить?

Аркадий Лежень взял трубку, быстро потыкал указательным пальцем по клавишам. Тонко зазвучал зуммер.

— Ланой у телефона, — прозвучал хриплый, заспанный голос. — Кому это удалось позвонить мне по отключённому аппарату? Или у меня опять глики-глюки пошли?

— Лёня? Это я, Аркадий!

— Лежень? Здорово, чалдон чёртов! Каким ветром?

Ангел поморщился при упоминаний нечистого и деликатно отошёл в сторону.

— У меня кризис, слышишь? — кричал художник. — Я всегда телефон отключаю, когда хреново… Приезжай скорее, Ленька!

9

Глюм с отвращением взирал на людскую толпу. Запланированное на утро посещение художника сорвалось: к Ланою неожиданно заявился друг. Мало того, что этот Аркадий-дружок не пил, не курил, не якшался с портовыми шлюхами… Если бы только это! Стоило Глюму только раз глянуть ему в глаза, как он сразу почуял угрозу для себя. То был взгляд добродушного сытого тигра. Тигра! Всё в нём замерло от страха. Ну и глаза! Вроде бы обычные, серые, но пара беспощадных тигров сидела в них и скалила клыки. Такого не ухватишь, гляди, как бы он тебя сам не ухватил. А кулачищи-то! Гири пудовые! Накостылять может запросто. Будет очень больно. И хотя в последний раз Глюма били в Лиссабоне, в год так называемого открытия Америки, давняя экзекуция помнилась и по сей день. Били отчаянно, насмерть, ногами. И в общем-то за дело. Шлюхе не уплатил. Поскаредничал.

Словом, едва Глюм посмотрел на здоровенного Леженя, у него пропала охота вставать у того поперёк дороги. Вот он и ретировался, как последний домовой по мусоропроводу.

Сейчас он сидел в бетонной «ракушке» у кинотеатра «Приморье» на деревянной скамье, отполированной сотнями мускулистых седалищ, и время от времени нервно зевал. Иногда рыжий боцман лениво вставал и вразвалочку подходил к автомату с газированной водой. Ловко стукнув кулаком в определённое место, быстро подставлял стакан. Автомат фырчал водой без сиропа. Глюм мигом проглатывал стакан и, хмелея от ломившей зубы водички, возвращался в «ракушку». До чего же было приятное ощущение от самого процесса поглощения воды, когда перенасыщенный углекислотой холодный водопад прокатывается по твоему пересохшему за тысячелетия горлу! К нему, слава дьяволу, вернулась наконец вечная неутолимая жажда. Вот он и стремился наверстать упущенное и пил, пил, пил. Благодать!

Глюм развлекался, пакостя по мелочам. Один под его добрым взглядом напрочь забывал о свидании, другой терял кошелёк, третий отрывал подошву у новеньких кроссовок. Это было уж совсем ерундовым делом: плюнул вслед — и подмётки как не бывало.

Глюму было чертовски скучно. Он даже позавидовал всем этим кратко живущим, им-то скучать некогда: всё дела, дела… И тут ему захотелось сотворить мерзость помасштабнее. Рыжий боцман не стал откладывать задуманное в долгий ящик.

По глазам полоснула перламутровым блеском изящная «Глория». «Тойота», — нисколько не сомневаясь, определил марку Глюм, легонько щёлкнул пальцами. Демоны холода, сидевшие в пачках с мороженым, появились перед ним и, отдав честь, внимательно выслушали приказание. Когда мимо них проехала «Глория», демоны на полном ходу облепили машину, разбойно засвистели.