Сокол, № 1, 1991

— Проходило, как вы и предполагали, краткое сообщение извне. Судя по довольно простому, хорошо известному в приложениях стохастическому коду, сообщение с Земли. К сожалению, ваша зрительная память зафиксировала лишь его фрагмент. Итак, цитирую: «Катастрофа в Космосе. Физическая гибель всего экипажа „Ковчега“. Вы один на Корабле. Но не отчаивайтесь, ситуация поправима в будущем. Ждите более подробного сообщения…» Конец цитаты.

Овлур выжидающе замолчал.

Александр сидел неподвижно, глядя на разноцветные огоньки терминалов. «Физическая гибель всего экипажа». Всего?.. Ну да, там четко сказано: «Вы один на Корабле». Но как же один, а Гея?.. Или ошибся Супертранспьютер? Земля пользовалась массивом данных БМК, и, значит, в результате сбоя… Да нет, это исключено! Многократное дублирование информации, тысячи блокировок. Значит… Значит, весь экипаж «Ковчега» действительно погиб. Абсолютно весь. А Гея?.. Погибшая вместе со всеми, она до сих пор на Корабле? Вернее, ее инклон. Да в том ли дело! Ведь ей нужно было остаться в живых, чтобы инклонировать саму себя, да и вообще кого бы то ни было… А вдруг воспользовались лишь ее матрицей, хранящейся в памяти БМК? Но кто и для чего мог сделать это?..

Мысли его путались, сбивались, казались диким абсурдом.

Выходит, и циклопическое устройство инклонирования, таинственное, сверхсложное, поистине неземное — лишь для восстановления здесь, на «Ковчеге», ее копии? Что же за страшный Сверхразум играет с ними?..

Выручай, Овлур!

— Я могу получить более подробные сообщения с Земли? У них, по-видимому, какая-то важная информация. Вы имеете данные гравиметров?

— Глубина хранения записей бортовых приборов — миллион лет, — ответил Овлур. — Лишь информация, вошедшая в сенсорную память членов экипажа, фиксируется полностью. Для этого в Супертранспьютере предусмотрены специальные блоки.

Александр обессиленно откинулся в кресле. Теперь ему оставалось одно — немедленно забиться в какую-нибудь щель и попробовать прийти в себя, спокойно все проанализировать. Он стал перебирать свои небогатые возможности. Дом был разрушен, и реально он мог рассчитывать лишь на этаж физиков. Но и здесь почти все помещения были заняты модулями инклонирования. Он вспомнил о приемном «кармане» биологов, о лифте выхода в Космос. Лифт располагался совсем рядом, за шкафами накопителей информации.

Пожалуй, прыжок за пределы атмосферы оставался его последним шансом. Вернее, последней отсрочкой перед столкновением с непредсказуемым.

Кибернетик поднялся из-за пульта, посмотрел туда, где в полумраке лаборатории тускло поблескивал фонарь лифта. «Четырнадцать тысяч лет… — назойливо крутилось у него в голове. — Что это за цифра? А, это же время полета „Ковчега“ до моего первого пробуждения». Огромная отдаленность Корабля от Солнечной системы, а Земля реагирует на инцидент мгновенным сообщением — это невероятно! И почему столь странным образом — через показания гравиметра? Значит, сигнал пришел… не с Земли. А что, если неведомый демонический Разум уже давным-давно контролирует все события на «Ковчеге»? Ведь и сама катастрофа могла быть им смоделирована… Остается надеяться, что он, этот Демон, не умеет еще читать мысли людей так же хорошо, как препарировать их память. В противном случае тебя давно бы уже пришпилили иголкой к листу сатанинского «гербария», в который превратился «Ковчег».

Александр снова обернулся к пульту. Где-то на его верхней панели должен был находиться сенсор включения дальней связи. Теперь все было ясно: оттуда, из мрака Космоса, кто-то воздействует на Гею. Вот почему она так часто смотрела в иллюминатор, вот в чем разгадка ее беспокойства. Она знает или догадывается о том, что превратилась в марионетку, но не может сказать об этом, боится ускорить развязку…

Он принялся беспорядочно нажимать все кнопки подряд, вызвав целую бурю световых сигналов на панелях мнемосхем. Несколько раз ему отвечали киберы с далеких, сумрачно-глухих этажей Дома, жалуясь на невозможность выполнения функций. Потом пошли сообщения из оживающих физических лабораторий… Нет, Александр уже не мог ждать! Он поставил транслятор на раскодирование любого внешнего текста и принялся наскоро облачаться в скафандр.

«Что ж, теперь хотя бы ясно, почему все здесь восстанавливается так энергично, — думал он. — Ему нужно как можно скорее заняться людьми, проверить наши психосоматические реакции и сделать предсказуемыми действия. И ведь нет ничего проще — „Ковчег“ хранит полную информацию обо всех членах экипажа! Сначала они убрали людей, а теперь будут восстанавливать их копии, последовательно, одну за другой. И первая в этом списке — Гея, и это вполне логично. Ведь не зря же они копались и в моей памяти. Потом настанет черед других… Но где же, где этот невидимый враг и что он еще замыслил?!»

И тут к нему пришло озарение. Пришло следом за спокойными будничными словами Овлура о последующем сейчас важном сообщении. После краткой паузы он услышал невероятное: