Сокол

Вот краем бокового зрения, Годславович заметил, как мимо него рванул первый враг, которого он просто физически не мог достать. Навстречу прорвавшемуся противнику метнулась какая-то тень, и супостат сделал в её направлении выпад копьём. По округе тут же разнёсся душераздирающий визг, от которого у Сокола заложило уши - орала пожилая женщина: это она кинулась наперерез противнику, размахивая серпом в правой руке. И сейчас, жинка неистово кричала от боли - её живот, был проткнут копьём молодого Лютича, но, несмотря на это женщина не падала. Смертельно раненая 'Медведица‟ немного согнулась, схватилась левой рукой за древко вражеского оружия, и когда чужак, желая освободить копье, дернул его на себя, подалась вперёд и, изловчившись, вонзила остриё серпа в горло своего убийцы. Так, оба и повалилась наземь. Сокол мимолётно отвлёкся на это и за малым не погиб. В последний момент он рефлекторно уклонился немного в сторону от несущегося на него меча, но руку всё равно пронзила острая боль.

Вжик - вжик - вжик. Над самым ухом Варяга прошуршали пролетающие стрелы и враг собиравшийся нанести по Соколу добивающий удар, пошатнулся, захрипел и упал как подкошенный. Летящие стрелы всё шелестели и шелестели своим оперением, а нападающие, валились один за другим. Враги закрывались от стрел, летящих в грудь своими щитами, всё равно получали их в спину или бок. Годславович удивлённо огляделся и увидел, что на соломенных крышах домов сидели дети и парубки - которые, прицеливаясь, деловито, совсем не по-детски стреляли из своих маленьких луков.

Из-под земли появлялись новые супостаты - но их снова разили на выходе. Сокол заметил, что рядом с ним стоит крепкая, местная девица и охаживает Лютичей по головам коромыслом. Один раз, появившийся из лаза лучник было взял воительницу на прицел: но, Годславович 'опустил‟ на его голову свой отяжелевший меч. И вражеская стрела ушла в небо - не причинив никому вреда.

Пошатываясь от усталости, Сокол не расслаблялся, он был готов сражаться с теми, кто постарается вырваться из-под обстрела, но к его удивлению таковых больше не было. А за его спиной послышался топот, как оказалось, это к нему на подмогу прибежало несколько бывалых воинов.

- Стойте здесь! - Распорядился седобородый Тетыслав, мимолётно взглянув на девицу с окровавленным коромыслом и четырёх израненных воинов - тело Ярогов нелепой позе, безжизненно лежало у его ног. - А мы, пойдём в погоню за отходящими супостатами. Нельзя братцы позволить им безнаказанно уйти. Уж слишком нагло они себя вели.

В голове у Сокола от потери крови уже гудело и он, соглашаясь, кивнул, и помимо своей воли, устало присел на землю, позволяя кому-то заняться своими ранами - у молодого воина просто не осталось сил поинтересоваться, кто это занялся его ранами. Всё ещё не веря, что он выжил, Ободрит, растерянно озирался вокруг, задержался взглядом на искажённом от предсмертной боли лице женщины, той, которая разменяла свою жизнь, на смерть врага. На тела поверженных Лютичей - лежащих у его ног.

- Молодцы братцы, - немного сипло говорил воин перевязывающий Соколу раны, - многих супостатов вы други здесь положили. Ох и жарко у вас здесь было...

Годславович только кивал, не сильно осознавая сути того, что ему говорили. Он отрешённо смотрел, как в подземный лаз один за другим залазили воины, преследующие отступающего врага. Чувствовал, как начали болеть раны, на которые он в запале боя не обращал внимания. И разглядывал страшную рану, прервавшую жизненный путь Ярого, которая уродливой, глубокой бороздой проходила по его голове.

Сокол преодолевая слабость и головокружение, сидел на заботливо предложенной, небольшой деревянной колоде. Сильно болел бок и, при любом неловком движении 'отзывалась‟ пораненная рука, но это не могло быть причиной, по которой Годславович мог себе отказать в удовольствии посмотреть на шестерых пленённых Лютичей.

Взятые в полон воины, все без исключения, имели ранения различной сложности и стояли, заботливо поддерживая друг друга от падения. Пленники находились в плотном окружении Руяновичей: перед ними, немного прихрамывая, расхаживал низкорослый муж, этакий кампанейский шутник - скоморох и балагур, которого, в быту все его друзья называли Лисом. Воин не успел остыть от прошедшего сражения и по запалу, всё ещё крепко сжимал своё орудие, оживлённо им размахивал, и забавно картавя, говорил:

- ... Я сам, лично с ними бился на мечах! - Он, немного устало пошатываясь и нелепо улыбаясь, указал мечом на пленных. - Вы братья, все знаете меня! Я зря брехать не стану! Но эти - стоящие перед нами Лютичи, достойные уважения воины! Они, в сегодняшнем сражении сражались у-ух как...

Воин потряс плотно сжатым кулаком свободной руки - он не смог подобрать подходящее слово для выражения своей мысли: поэтому перешёл на жесты. Что вызвало одобрительные улыбки у его товарищей.

- ... Они не просили пощады, и не сдавались, да мы бы их не одолели: кабы не наш численный перевес! Уважаю таких! Ух, как уважаю! ...