Сокол и Ворон

– Не зря тебя прозвали Мирным, Великий князь. Но придумал ли ты, как достичь мира? Сомневаюсь, что Шибану окажется достаточно золота или рабов, да и ни того, ни другого в Ратиславии немного.

Великий князь улыбался лукаво, крутя пёрышко в руках, и нечто в нём и в Седекии заставило Вячко подумать, что разговор этот был продуман от первого до последнего слова.

– Хватило бы и рабов, и золота, будь на него спрос. Но Шибан начал войну ради власти. Ему недостаточно будет простого откупа.

– Думаешь, его устроит только наша земля? – помрачнел Ярополк. – Тогда зачем он сжёг Нижу?

Великий князь показал на стену за своей спиной, туда, где на старых резных рисунках, сделанных ещё при Ярополке Змееборце, были изображены медведь и сова.

– Мечислав успел через Вячеслава передать мне вот что: вольные города страдают от духов Нави. В степях они убивают любого, кто им повстречался. Дузукалан и Беязехир держат чародеев не только чтобы воевать, но чтобы защитить своих людей. Это слишком сложно и опасно.

– Я слышал, за стенами города вообще никто не живёт, туда сгоняют преступников, – добавил Седекий.

Мстислав кивнул. Некоторое время никто не решался заговорить.

– Тогда что ты предлагаешь? – хрипло спросил Ярополк.

– Шибан убил многих ханов, чтобы провозгласить себя каганом. Даже те, кто принял его правление, вряд ли сделали это искренне. Как думаете, сколько людей желают его смерти?

Пресветлый Отец закивал с одобрением.

– Дети Луны и Звёзд не захотят иметь дело со слугами Создателя, но если поискать в Дузукалане торговцев из Империи, то они посоветуют нам, как поступить.

– Мне написать Императору? – тут же спросил Ярополк.

– Твой дед откажет в помощи. Опять, – помотал головой Мстислав. – Напиши лучше бабке. Императрица как никто другой в Белом городе разбирается в торговых связях. Подождём их ответа. Узнаем о делах в Дузукалане изнутри и решим, к кому можно обратиться за помощью.

Когда совет завершился, Мстислав подозвал к себе младшего сына.

– Приведи лесную ведьму.

– Она ничего такого…

– Приведи, – строже повторил отец.

Вячко оставил брата и родителя, избежал дядьки, желавшего поговорить с ним, и вышел из покоев князя. Впереди неторопливо брёл по коридорам Седекий. И вместо того, чтобы сразу пойти к Дарине, княжич догнал священнослужителя.

– Пресветлый Отец, – позвал Вячко, когда они оказались на улице, – я хотел бы поговорить с тобой.

Седекий, сохраняя сладкую улыбку, неторопливо обернулся к нему.

– Как пожелаешь, княжич, – проговорил он добродушно. – Что тебя беспокоит?

– Я выгляжу обеспокоенным?

– Это заметно по глазам. Что-то гнетёт тебя. Но прошу, выложи мне свою беду, а я постараюсь помочь.

Они пошли не спеша, минуя хохочущих дружинников, наблюдавших за борющимися на кулаках товарищами, дворовых девок и крикливого петуха, кругами бегающего от них по двору.

– Я знаю, что вы с Мефодием подозреваете Дарину в чародействе.

– Мы не подозреваем, княжич, – возразил с мягкой улыбкой Седекий. – Мы знаем, что она ведьма.

Петух пронзительно заорал, пойманный служанками за облезлый хвост.

Вячеслав остановился, наблюдая, как петуха, ухватив за голову и лапы, понесли на верную смерть. Петух не сдавался даже теперь и всё пытался клюнуть своих палачей.

– И что ты намерен делать? – Вячко посмотрел настоятелю прямо в глаза.

– Мы служим Создателю и всегда поступаем согласно его воле.

– Не вы, Пресветлые Братья, а ты, Седекий. Ты ратиславец. Что ты намерен делать?

Настоятель перестал улыбаться, поджав губы. Он сделался непривычно серьёзным и даже сердитым.

– Я не враг своей родине, – сказал он, глядя на княжича снизу вверх. – Лесной ведьме не стоит опасаться меня, пока я не вижу в ней угрозы для людей и храма.

Вячко улыбнулся с благодарностью. Этого было достаточно.

* * *

Если бы Дару воспитывали как княжеских дочерей, если бы ей с детства внушили страх перед Создателем за ослушание и безнравственность, если бы она не выросла в деревне, где страсти, знакомые духам и богам, близки и простым смертным, она бы горько пожалела о своей слабости и помолилась о прощении.

Но только малая часть её сожалела о случившемся ночью и не потому, что она стыдилась своего поведения и распущенности, но из злости и уязвлённой гордости. Какой жалкой, слабой и послушной она была в объятиях князя! Сколько других таких же дурочек он соблазнил? Сколько женщин с радостью отдавали себя, стоило ему положить на них глаз?

Мельком Дара припомнила, что Ярополк был женат, но даже княгиня не беспокоила её. Что ей до глупой бабы, не высовывавшей своего носа из светлицы в Снежном городе? Если муж ей изменял, то так ей и надо!

Нет, Дару волновало лишь уязвлённое самолюбие. И глубоко в душе грызло сомнение: зачем она князю? Заинтересовался он ею из-за красы девичьей? Или потому, что она – лесная ведьма?

И от мысли этой становилось гадко.

Она вылезла из постели, босая прошла к тазу, умылась холодной водой. Она переживала не о том, тратила время попусту. Стоило придумать, как сбежать из Златоборска.

Скоро пришла Добрава, помогла одеться и отлучилась за завтраком. Но стоило Даре остаться одной, в дверь к ней постучались.