Сокол и Ворон

– Возьму с собой ещё Небабу, такая силища может пригодиться, да и лишний раз нас посторонятся от одного вида на его морду, – хмыкнул он, а остальные громко захохотали. – Больше никого и не надо, толпой мы лишнее внимание привлечём, ни к чему это.

Вячко слышал их, но не понимал ничего. Пальцы его одеревенели, сжимая рукоять меча. И видел он перед собой только бледное лицо лесной ведьмы. И представлял раз за разом, как ломает ей шею собственными руками.

И вместо всех молитв он прошептал перед сном:

– Убью. Клянусь Создателем, убью.

* * *

Небо затянулось тучами, скрылись звёзды, и ветер забил в закрытые ставни. Мурлыкал огонь в печи, пахло мокрой шерстью от медвежьей шубы и псиной от собаки. Рыжий Дружок чутко спал у двери и порой приподнимал ухо, прислушиваясь к звукам снаружи.

Похлёбка из зайчатины удалась на славу, и даже чёрствый хлеб показался слаще сахарного петушка на ярмарке. Дедушка на этот раз не торопился и ел медленно. Он поставил на стол клюквенную настойку, которой хвастался ранее, а к ней достал копчёностей на закуску. Дара прежде никогда не пила ничего хмельного, кроме вина в княжеском дворце, но после всех переживаний решилась на несколько глотков и быстро опьянела.

Она ждала, что волхв наконец расскажет, зачем желал увидеть её и почему помог скрыться от погони, но Дедушка тоже разомлел от тепла и сытости. Он долго молчал, прикрыв глаза, и, кажется, заснул. Дара разглядывала дом волхва, примечая защитные знаки на потолке и над окном.

Перед глазами всё плыло, а в груди приятно потеплело от настойки. Зато в голову полезли дурные мысли. Всё то, о чём у Дары выходило не вспоминать днём, нагнало её теперь и заставило зажмурить глаза, чтобы не расплакаться.

Добрава, Горяй. Она не хотела ничего дурного, она желала только свободы. Но на ней остался грех. За ней теперь погоня. А она даже не могла себя защитить. Что было у неё, кроме скренорского ножа да пары чародейских уловок?

Вернуться на мельницу не получится. Вернуться к прежней жизни уже никогда не получится. Князь знал, где её дом. Он знал её родных, и только боги могли остановить Вячеслава, не позволить отомстить Даре через близких.

Барсуку и Ждане не спастись от людей князя. Им не сбежать, не обмануть. Если дружинники пришли бы за ними, то вырезали бы всех на мельнице.

В груди жгло, крутило. Дара зажмурилась, сдерживая слёзы, когда Дедушка вдруг вздрогнул, выпрямился и посмотрел на гостью.

– Думаю, внученька, тебя любопытство мучает, – будто продолжая разговор, произнёс он.

Дара захлопала ресницами и тревожно задышала, приходя в себя.

– Не то слово, – согласилась она. – Зачем ты хотел со мной встретиться?

– Затем, что уж тридцать лет минуло, как я не видел ни одной лесной ведьмы. Наверное, скучал по своим, – пожал плечами старик.

Дара не могла поверить услышанному, и душа будто стала шире, больше, ярче.

– Ты говоришь о Злате?

– Не было после неё других лесных ведьм, – подтвердил Дедушка. – Я, признаться, обиду на неё долго держал за то, что погнала нас прочь, да потом простил. Были у неё на то причины.

– Какие же причины? Злата сама чародейка, а привела Пресветлых Братьев, – Дара тут же вспомнила рассказ Седекия. – Она отвергла богов предков, прогнала волхвов. Зачем?

Дедушка усмехнулся и махнул рукой:

– Кто старое помянет…

В его подслеповатых глазах отражался огонёк лучины. Дара вглядывалась, точно желала поймать тот огонёк и вместе с ним получить все ответы.

– Она сама была ведьмой, но приняла веру Создателя, – пробормотала Дара потерянно. – Почему?

С яростью закричал ветер, застучал в ставни.

– Погода меняется, – произнёс Дедушка отстранённо. – А тебя, однако, ждёт дальняя дорога.

Что он для неё уготовил? Каждый, кого Дара встречала в последнее время, желал ею помыкать ради своей выгоды.

– Куда же? – с нарочитым спокойствием спросила она.

– Разве ты не торопишься в Рдзению?

Рдзения. Дара расплылась в улыбке, не веря в свою удачу. Кажется, она не ошиблась, когда подумала, будто боги вели её. Дедушка оказался первым после Горяя, кто готов был помочь найти сестру.

– Откуда тебе всё известно?

– Что-то Горяй успел рассказать, что-то домовой из княжеских палат. Он давно за тобой присматривал.

– Горяй сказал, что домовой с другим колдуном дружить не будет.

– Так я считай и не колдун, – Дедушка посмотрел куда-то ей за спину. Дара обернулась и увидела медвежью шубу, сушившуюся у печи. – Оборотень – это почти что дух, пусть человеком и рождён. Одной ногой он стоит в Яви, другой в Нави.

Уголки губ у Дары дёрнулись вниз, а Дедушка продолжил:

– Ты совершила страшное зло, внученька. Как искупать его будешь?

Дара хотела сказать, что вовсе не собиралась этого делать, но вовремя прикусила язык и уставилась исподлобья на волхва.

– Не знаю.

Дедушка понимающе закивал.

– Для начала неплохо было бы заклятие снять с несчастного юноши.

Значит, не о Добраве шла речь. Дара снова помолчала, опустила взгляд и сцепила пальцы. Наконец сказала:

– А зачем мне снимать заклятие? Милош обидел меня и сестру, он накликал беду на мою семью. Зачем мне теперь прощать его?