Сокол и Ворон

Милош нахмурился, выпучив глаза, отчего всегда становился похож на сову. Отросшие волосы свисали на лоб и шею. Он редко теперь улыбался, ходил угрюмым и злым. Иногда, когда он позволял Весе держать себя за руку, Милош становился чуть мягче. Но с Ежи он не скрывал своих чувств.

– Каждый день одно и то же. Как заколдованный круг, – проговорил он, глядя себе под ноги и силясь разглядеть хоть что-то в темноте. – Я весь день сижу в этой дрянной клетке, меня крутит от боли, я слушаю брехню сукиных детей Воронов, а потом только и делаю, что иду по этой треклятой дороге. И если я хоть на мгновение останавливаюсь, меня выворачивает изнутри.

Он поднял руку, коснулся лица. Из носа его пошла кровь.

– Видишь?

Ежи с беспокойством слушал, не зная, чем помочь.

– Ещё немного, и я…

Милош не договорил, но Ежи догадался, что осталось невысказанным.

– Не смей. Только попробуй.

– А то что? – усмехнулся Милош, становясь чуть похожим на себя прежнего. – Убьёшь меня?

Он втянул воздух носом и вытер рукавом окровавленный подбородок.

Они почти не говорили о той, кто разрушила их жизни. Даже Веся не упоминала её имени, догадывалась, как пагубно то могло отразиться на Милоше.

Когда первый месяц осени приближался к концу, Ежи стал всё с большим отчаянием дожидаться заката, не желая выходить на улицу. Но Милош обращался человеком, и не оставалось другого выбора, кроме как пойти по дороге к Совину.

В один из вечеров Милош выглядел особенно изнурённым. Он не сразу нашёл в себе силы, чтобы подняться с лавки, пусть проклятие и гнало его вперёд, в столицу.

Ежи присел рядом, заглянул в лицо друга.

– Не спал весь день, – пробормотал Милош. – Бабка болтает без умолку, сама с собой о чём-то треплется. Я точно лишусь здесь рассудка, – он запустил пальцы в волосы, обхватил голову обеими руками. – Поставь мою клетку подальше. Я так больше не могу.

Его длинные худые руки казались такими изломленными, напряжёнными, словно готовыми нанести удар то ли невидимому противнику, то ли самому Милошу.

Веся подошла к ним, протянула каждому по узелку.

– Я положила вам лука. Милош, я знаю, ты не любишь его, но нужно обязательно съесть. Ночи холодные, ты можешь заболеть. А лук полезный. И выпей отвар перед дорогой. Он тёплый, согреешься, – нежная улыбка озарила её личико, в темноте был почти не заметен шрам на щеке.

– Спасибо. Ничего не обещаю, но постараюсь.

– Ну уж нет, ты постарайся, пожалуйста! – возмутилась Веся. – Лук надо есть, особенно осенью. Кстати, Ежи тебе ещё не сказал? Горица прислала весточку через Стжежимира: представляешь, та госпожа, которая помогла тебя излечить, наконец-то вышла замуж за Охотника. Праздник был на весь город, танцевали везде, пели. Эх, жалко, что нам не удалось посмотреть…

Она разочарованно вздохнула, а Милош застыл истуканом, вцепившись пальцами в узелок с едой.

– Господица?

– В Совине её зовут Лебёдушкой.

Ежи покосился недовольно на Весю. Он хотел намекнуть, чтобы она не болтала о Венцеславе при Милоше, но не знал, как это объяснить.

– Пойдём, Ежи, – устало сказал друг. – Мне тяжело оставаться на месте.

Он вскочил и размашистыми шагами направился прочь из хаты.

Ежи подхватил клетку и узелок и поспешил за ним, помахав на прощание удивлённой Весняне.

Впереди снова ждала дорога. Жители Гняздеца, уже попрятавшиеся по домам, больше не подглядывали за ними из окон. Они знали, что каждую ночью чародеи отправлялись вершить свои злые дела, и честным людям оставалось только молиться Создателю о защите.

Милош быстро пошёл вперёд, сгорбившись и глядя себе под ноги. Ежи не видел его лица, но ясно мог представить плотно сжатые губы и злые глаза.

Он торопился за другом, глядя ему в спину, и поэтому не сразу понял, отчего Милош, несмотря на силу заклятия, встал на месте.

Ежи выглянул из-за его плеча и заметил посреди дороги девушку в разодранном червонном платье. С головы до ног её покрывала кровь. Нелегко было в ней узнать старшую дочку мельника из Заречья.

Ратиславия, старгородское княжество

Вячко заскрипел зубами, когда лекарка принялась перевязывать левую руку.

– Перелома нет, – заключила она. – Но нужен покой.

Покой. Нет, Вячко не сможет познать его, пока не придушит проклятую ведьму собственными руками.

Стрела заплатил лекарке и выпроводил её из ложницы. Встал у двери, не сразу решаясь заговорить.

– Нужно Деяна похоронить, – напомнил он.

Вячко закивал, но даже головы не повернул. Так и продолжил сидеть на низкой кровати, уставившись перед собой.

– Позови хозяина, – велел он. – Или не надо… Скажи ему принести что-нибудь поесть и лучшего вина.

Стрела обеспокоенно покачал головой.

– Эй, Вячко, брат, хватит с тебя…

– Вина я сказал! – рявкнул княжич. – Не забывай, с кем говоришь.

Дружинник встряхнул волосами и со сталью в глазах посмотрел на Вячеслава.

– Ты, княжич, придёшь ли на тризну по Деяну?

– Нет, без меня разберётесь, – огрызнулся Вячко.

Не этих слов ожидал от него Стрела. Но проглотил обиду за товарища, за самого себя, поклонился и вышел.

* * *