Сокол и Ворон

Командир точно его не услышал. Охотники переговаривались между собой по-лойтурски, Ежи не мог понять ни слова, кроме одного: «ведьма».

Двое, что поймали Ежи и Весю, вручили командиру ларец с фарадальским чудом. Они уже успели узнать, что внутри скрывалась неведомая мощь. Ещё на дороге Охотники осмотрели все их вещи, и ларец, конечно, тоже. Чары напугали их так сильно, что один из них со страху прыгнул в канаву, а потом избил Ежи хлыстом, точно наказал его за собственную трусость.

Охотники попытались предупредить командира. Ежи услышал, как они повторили несколько раз «ведьма», «ведьмовской».

Но лойтурец всё равно поднял крышку.

Яркий свет пролился на поляну. Разом закричали сотни голосов, гомон их был подобен буре, громом раскатился он от костра к деревьям. Полночь превратилась в жаркий полдень. Свет прогнал тьму. Птицы взвились над рощей, испуганно вереща, голоса их смешались с людскими воплями. Завизжала Веся, сжалась в клубок, спрятала лицо в коленях. Охотники бросились в стороны. Опытные, жестокие люди, убившие на своём веку не одного нечистого духа и колдуна, отшатнулись от ларца, не сдержав испуга. Но командир даже не вздрогнул, только жгучая ненависть отразилась на его лице. Он захлопнул крышку и спрятал ларец обратно в суму.

Настала тишина. Удивительная, оглушающая. Она звенела от пережитого ужаса, от неё дрожала земля. У Ежи заложило уши, и он не сразу расслышал голос командира:

– Будешь и дальше утверждать, что вы не чародеи? – он посмотрел с недоброй ухмылкой.

У лойтурца не хватало кончика носа, а щёку пересекал рваный шрам. На груди висела медная брошь: острый пик, из которого торчали иглы – знак Холодной Горы и света Создателя. Знак Ордена Охотников.

Веся всхлипнула и сжалась, будто мечтая вовсе исчезнуть.

– Нет, нет, – пробормотала она еле слышно.

Ежи задрал голову, стараясь посмотреть командиру в глаза. Он хотел сказать что-то очень убедительное, важное, но от страха захлебнулся словами:

– Честное слово, мы не чародеи! Я из Совина, там их быть не может. Да я ненавижу их, как и вы, я же честный человек. Я на службу хожу каждый день! А моего отца на Трёх Холмах убили эти проклятые чародеи! И одна ведьма такое с моим другом сотворила, что я никогда, да ни за что…

Ежи запнулся на полуслове, но командир, как и все остальные, услышал его. Веся ещё горше заплакала. Ежи не посмел поднять голову, уставился на землю под собой, чувствуя, как задрожали губы.

– О какой ещё ведьме ты говоришь? – спросил командир.

Ежи захотел откусить себе язык.

– Одна ведьма давно, ещё в детстве, прокляла моего друга, он погиб. Давно, очень давно.

– И после этого ты связался с другой ведьмой.

– Она, – взгляд метнулся к Весе. Она лежала зарёванная, связанная, беспомощная. Голова её оказалась так вывернута, что девушка могла смотреть только на Ежи. – Нет, она не ведьма. Я её знаю, она добрая, мухи не обидит. Она не может быть ведьмой, клянусь.

– Ты слишком поспешно раздаёшь клятвы.

Командир подошёл ближе. Веся прижалась к земле, точно надеясь вовсе провалиться сквозь неё. Ежи изо всех сил держался, чтобы самому не отшатнуться прочь. Лойтурец наклонился, ухватил Ежи за волосы на затылке и заставил посмотреть на себя. Светлые пронзительные глаза будто заглянули в самую душу, укололи сердце осколками льда.

– Мне хочется тебе верить, – он коснулся его щеки холодным лезвием меча.

Ежи чуть дёрнулся в сторону от клинка, и его прижали крепче. Командир выглядел удивлённым.

– Хм. Будь ты колдуном, мой меч обжёг бы тебя.

Он отпустил Ежи, и тот рухнул на землю.

Веся взвизгнула от испуга, но командир крепко схватил её за косу и прижал щекой к клинку.

Вмиг личико девушки исказилось, из груди вырвался крик.

– Жжётся! – зарыдала она. Плач сорвался на пронзительный визг. – Жжётся!

Она засучила ногами, вырываясь, завизжала. Командир оскалился, прижал меч плотнее.

– Отпусти! Отпусти!

Ежи позабыл на мгновение о своих связанных руках, кинулся к девушке.

– Отпусти её!

Но его толкнули в плечо, и он упал на спину, барахтаясь, будто перевёрнутый кверху лапками жук.

Командир убрал меч от лица Веси, ногой отпихнул её в сторону. Девушку тут же подхватили под руки двое Охотников. Она плакала, молила о пощаде. Лица Охотников оставались безучастны. Ежи с ужасом наблюдал, как Весю оттащили в сторону, как привязали к дереву, а на руки надели кандалы из того же металла, что и мечи, скованные в Холодной горе. Веся завыла от боли, когда кандалы опалили кожу на запястьях. Кто-то из Охотников ударил её по лицу, чтобы она замолчала. Ежи вздрагивал от каждого крика, словно чувствуя её боль.

Командир подошёл к нему, глядя сверху вниз с нескрываемым отвращением.

– Не побоялся соврать мне? – процедил он. – Мне?!

– Она не ведьма, – упрямо проговорил Ежи. – Клянусь, она не ведьма…

– Только ведьму может обжечь мой клинок. Тебя, – он указал остриём клинка на пленника, – он не тронул.