Сокол Ясный

Она постояла, глядя, как безостановочно идут навстречу друг другу эти два потока. Поскольку она в Нави, значит, из тумана приходят те, кто умирает и получает сюда доступ, выпив мертвой воды. А отсюда уходят те, кому суждено родиться, выпив живой воды; она видит их в том возрасте, какого им предречено достигнуть. Какое-то время Младина разглядывала приходящих, но никого, к счастью, не узнала; тогда она обратила взор на уходящих. Однако быстро поняла, что и на них смотреть почти нет смысла: даже если ей и приведется в жизни повстречать вот эту, например, рослую молодку, то узнать ее она сможет только лет через двадцать – ведь сейчас та выйдет в Явь новорожденной девочкой!

Вспомнив, зачем сюда пришла, она внимательно огляделась. Да, вон он! Сокол сидел на вершине черного камня, и Младина торопливо подошла, протянула руку, подставив ему локоть. Сокол сорвался с камня и сел ей на руку, крепко вцепившись острыми когтями в овчинный рукав кожуха.

– Ах ты мой хороший! – забормотала Младина. – Совсем ты измаялся, сейчас я тебе помогу.

И она принялась распутывать красный шерстяной шнур на лапах сокола. Он сидел спокойно, только дергал головой, озираясь круглыми золотистыми глазами. Шнур был запутан довольно хитро, а действовать одной рукой было неудобно, и у Младины затекла левая рука, на которой сидела птица. Но вот наконец она справилась и кинула на траву измятый шнур. А потом подбросила сокола:

– Лети! Лети домой!

Сокол взвился в воздух, пролетел туда, обратно, потом умчался в сторону леса и пропал. Младина проводила его глазами, потом подошла к камням ближе и снова стала наблюдать за входящими. Каждый из них отпивал глоток воды, потом омывал лицо синевато-дымчатой водой. И с каплями воды, падавшими назад в источник смерти, уходила в Навь душа, чтобы омыться и вернуться спустя какое-то время уже через второй источник. Младина проводила глазами убегавшие струи: где-то за гранью миров они сливаются, смешивают, претворяются одна в другую, как жизнь и смерть.

– Подойди сюда! – вдруг позвал ее чей-то голос.

Она подняла глаза: светлая женщина обращалась к ней. На хозяйку источника было трудно смотреть; чем больше Младина вглядывалась в обычные, непримечательные черты лица, в котором при желании могла разобрать сходство с любой из своих знакомых женщин, тем сильнее они расплывались, утрачивая сходство уже с кем бы то ни было, и сама Рожаница Доля начинала казаться облачком тумана.

– Смотри! – Она указала вниз, в светлый источник. – Здесь души живут, кому срок родиться. Приглядись, может, узнаешь кого?

Младина заглянула в воду. Кого она может узнать их тех, кто еще не родился? Как такое возможно?

Тем не менее она опустила глаза и стала всматриваться в игру прозрачных струй. И сразу перед ней замелькали чьи-то лица: мужчины, женщины, дети. В них во всех мерещилось нечто знакомое, и она все вглядывалась, пытаясь их узнать. Через какое-то время ей стало казаться, что она видит одних и тех же людей, только в разных возрастах. Вот этот мальчик – тот же самый человек, что мужчина с русой бородой, только тридцать лет спустя. Она все присматривалась, все лучше различая их, и в конце концов поняла, что перед ней мелькают четыре человека: двое мужчин и две женщины. И… может быть, были еще двое, но они показывались ей только маленькими детьми, и она вообще не была уверена, что это другие люди и что их действительно двое, а не трое или вовсе один.

– Кто это? – Наконец она подняла взор на белую женщину.

– Это твои дети! – усмехнулась Доля. – Если сумеешь их поймать.

– Поймать? – Младина в изумлении уставилась на нее.

Как их ловить? Ведром зачерпнуть, будто луну в луже?

И тут мимо нее вновь промчался сокол. Она безотчетно вскинула руку, но он не сел, а бросил что-то небольшое, округлое. На подмерзшую траву упала глиняная корчага, похожая на те, что лежали в избе третьей, самой древней старухи-медведицы, обвязанная по венчику тем самым шнуром. А сокол описал круг над головой Младины, взвился ввысь и исчез.

– Набери воды. – Светлая женщина кивнула на источник. – Ведогон его теперь свободен, но без сильной воды в тело не воротится.

– Спасибо.

Младина поклонилась и зачерпнула корчагой. При этом она постаралась вызвать в памяти мелькавшие лица – может, именно так ловят в источнике жизни будущих детей? Она не знала, удалось ли ей это. Но что эти дети не появятся на свет без Хортеслава, знала наверняка. Потому ей и мерещилось в их лицах нечто знакомое: они были похожи на него. Особенно мужчины.

– Теперь иди! – Светлая женщина показала ей на тропку между камнями. – Там он, сокол твой.