Сокол Ясный

Он поспешно обнял ее и крепко прижал к груди, будто боялся, что сейчас она исчезнет. Младина молчала, будто сказала все слова, сделала все дела и достигла последней черты своих желаний. Счастье ее было так велико, что не давало вымолвить ни слова. Она увидела его наяву, и он ее узнал.

– А где это я? – Хортеслав огляделся.

– Это Огневедова изба, – пробормотала Младина. – Тебя сюда принесли, ты и лежал… пока я не приехала. И еще сколько лежал бы…

– Эх! – Хортеслав накрыл ее затылок ладонью. – Ведь получается, проиграл я тебя, Лада ты моя. Князь Бранемер теперь тобой владеет, так, что ли? Лучше бы мне умереть было, чем… А я и во сне тебя видел. Будто лежу я в каком-то доме, а все кругом блестит, будто из золота, я вроде и не сплю, но и шевельнуться не могу…

– Не владеет мной князь Бранемер. – Младина подняла голову. – И не за меня ты биться выходил.

– Как – не за тебя?

– Хорт… Послушай! – Она положила руки ему на грудь. Нужно было немедленно заставить его слушать и выложить все, чтобы он сам решал, как быть дальше. – Ты не знаешь… Я – не Унелада.

– Что? – Хорт нахмурился, думая, что ослышался.

– Я не Унелада. Я – Младина, сестра ее.

– М… Младина?

Хорт выпустил ее. На лице его было изумление.

– Какая Младина? Вещая вила? Ты что же… добралась до меня?

Уж ему-то еще в детстве рассказали, какая опасность ему грозит, чтобы к отрочеству он был готов постоять за себя. И дед Столпомер, по вине вещей вилы потерявший единственного сына, уж конечно не дал внуку позабыть об этом.

– Я тебя выкупила! – Младина горько рассмеялась. – За серебряное донце, золотое веретенце и золотую иголочку.

– Ну, хоть цену себе теперь знаю! – Хортеслав слегка рассмеялся, но видно было, что он почти ничего не понимает. – А у кого выкупила?

– У твоей невесты, Унелады.

– А ты – не она?

– Я – дочь князя Лютомера. Двоюродная сестра Унелады. Поэтому мы с ней похожи. Но твоя невеста – не я.

– Как это – не моя невеста? – Хортеслав никак не мог взять в толк.

– Ты обручен с Унеладой. Вот ее мать! И мой отец, угренский князь Лютомер. – Младина кивнула на Лютаву, которая уже встала на ноги, и ее брата. – Ты с Унеладой обручился еще десять лет назад. И ее увез Бранемер, и она сидит в Ладиной горе. А я… я обручена с Пребраном, Бранемеровым сыном.

Хорт вопросительно оглянулся на Лютаву, потом на Лютомера – те молча наблюдали это странное свидание, понимая, что многого еще, как выходит, не знают.

– Скажи ему, кто я, – попросила Младина.

– Это моя племянница, а не дочь, – подтвердила Лютава, уже зная, как трудно поверить, что это две разные девушки, не видя их обеих одновременно. – Дочь моего брата Лютомера и жены его, княгини Семиславы. Росла она у чужих людей, только теперь мы ее домой вернули и замуж выдавать привезли. А обручена она с Пребраном. Бранемер ее и хотел получить, да никто не знал в то время, где она, вот он и забрал Уладу.

Хортеслав снова взялся за голову обеими руками, пытаясь осознать все это.

– Голова трещит, будто горшок битый… То есть что же – я не за ту девку в драку полез?

– Почему не за ту? – делано удивился Лютомер. – Твоя невеста Унелада Красовитовна Бранемером увезена и в горе сидела, Ладиного дня дожидалась. Бранемер сам ее в жены взять хотел. Так что ты правильно на бой вышел. И даже… что не победил, в общем, не твоя вина. – Он бросил взгляд на Бранемера, который стоял за спиной у Хорта, и тот отвернулся, скрывая стыд. – Тебя чарами одолели, наузом опутали. И сделала это твоя невеста, Унелада.

– Нет! – Хортеслав помотал головой и тут же схватился за лоб, но упрямо продолжал: – Моя невеста – вот эта. Почему же тогда меня с ней все время… судьба сводила?

– Потому что Марена любит Перуна, – тихо сказала Младина. – Но когда он просыпается по весне, она старится и уходит во тьму. И нет у нее другого средства к нему приблизиться, кроме как вложить часть себя в другое существо… в человека… в меня. Она жила во мне, вот я и полюбила того, в ком был молодой Перун. Тебя. Лада пошла против своего пути – послала тебя в Навь. Но я тебя вывела оттуда, и теперь они встретились. Потому и мы с тобой повстречались наконец.

– Ну, вот что! – Из темноты в свет лучины шагнул Бранемер, как темная гора, и Хортеслав невольно выпрямился и привстал. – Коли я виноват… – отважно продолжал дешнянский князь, – на чужой каравай рот разинул… Ну, завтра будет Ладин день, ты и иди ее будить, – обратился он к Хортеславу. – Твоя невеста, тебе и будить. А мне чужого не надо, у меня и сын вернулся, и невеста его… Не держи зла.

Получив желаемое, он опомнился и теперь стремился все исправить, побыстрее и попроще. Женить сына, отдать чужую невесту кому следует и забыть обо всей этой путанице.

– Да не может этого быть, – вдруг сказал Хортеслав и снова перевел взгляд на Младину. – Я же тебя сразу узнал, – доходчиво, как ребенку, пояснил он. – Тогда, на Купалу. Не знаю, какие русалки тебя привели, но я тебя как увидел, так и признал: вот невеста моя! Мне другой не надо. Или ты хочешь за Пребрана идти?