Сокол Ясный

Приближение весны радовало всех, но только не дешнянскую княгиню Милозору. Она чувствовала себя той Мареной, которой пришел срок умирать – но только без надежд на возрождение. Она стояла на пригорке над рекой, глядя на серый лед, покрытый лужами, и ждала, пока вскроется река. Вскроется и унесет ее за небокрай вместе с тающими грязными льдинами. Жизнь ее прошла даром, так не пора ли ей заканчиваться? Княгиня была ровесницей своего мужа, но выглядела старше: порастерявшая зубы, морщинистая, поседевшая, высохшая, с потухшими, словно выцветшими глазами. Против воли ей все вспоминалась та далекая-далекая осень, когда она выходила замуж: увядание трав и деревьев тогда означало для нее начало новой жизни, и будоражащий запах палой листвы до сих пор вызывал в памяти тогдашнее счастье, наилучшие ожидания. Она хорошо помнила, каким красавцем был юный Бранемер тридцать лет назад – рослый, сильный, уверенный. Ей он казался самим Перуном, и она не сомневалась, что они проживут счастливую жизнь и умрут среди многочисленных правнуков.

Первый год она была счастлива, гордясь пышным, ярким убором молодухи, как всякая юная женщина на ее месте. Но месяц за месяцем нарастало разочарование, нетерпение. Через два года она уже изводилась, носила тканину и пряжу к источнику Макоши, лила молоко в воду, обвязывалась наузами и пила отвары трав, помогающих плодовитости. Годы шли, а ничего не менялось, и убор бездетной молодухи превратился в знак позора.

Только через двенадцать лет богини наконец послали ей долгожданное дитя. Но не прежде, чем она пережила великую печаль: Бранемер, больше не в силах жить без наследника, нашел себе новую жену. Ему привезли Лютаву, дочь угренского князя Вершислава. Не может быть у князя двух княгинь одинаково высокого рода, поэтому с угрянами был заключен ряд: Лютава идет сперва в младшие жены, но после рождения ребенка станет княгиней. Не далее чем через год Милозоре предстояло или убраться из Витимерова, или стать нянькой при чужом ребенке и подавать умываться новой княгине. Другая бы злобилась, проклинала соперницу и даже попыталась бы ее извести, но Милозора, добрая и совестливая женщина, пыталась радоваться за мужа, который наконец сумеет продолжить род если не с ней, так хоть в обход нее. До того она уже призывала к себе смерть, чтобы освободить его и не стать губительницей рода Витимеровичей.

И вот тут, в миг ее величайшего отчаяния, пришло счастье. Милозора обнаружила, что затяжелела. Она узнала об этом в преддверии солоноворота, и дева-удельница во сне предсказала Бранемеру сына, могучего витязя. А Лютава, проводившая зиму в Ладином подземелье, весной исчезла, будто растаявший поутру сон. Милозора осталась дешнянской княгиней, единственной женой своего мужа, а в Перунов день уже была матерью обещанного сына. Ликованию ее не было предела: почти все, о чем она молила богов эти двенадцать лет, пришло к ней.

Счастье ее, как и несчастье, продолжалось двенадцать лет. А потом она первой увидела, как однажды ночью ее единственный сын, рослый, малоразговорчивый отрок, прямо на глазах превратился в молодого медведя. И она узнала, что родила оборотня.

И вот прошло семь лет. Если до Перунова дня ее сын, которого она не видела уже три года, не вернется в дом и не возьмет жену, он станет медведем навсегда. И она, Милозора, окончательно сделается бездетной, какой уже давно вновь ощущала себя.

Все повторялось. Как и тогда, двадцать лет назад, в конце осени Бранемер привез молодую девушку, которой предстояло стать новой дешнянской Ладой. А заодно и его новой женой, более счастливой матерью будущих дешнянских князей. И эта девушка, Унелада, была дочерью той самой Лютавы-угрянки!

Ощутив, что дрожит от холода на влажном ветру, Милозора вздохнула и побрела домой, в город. На тропе была уже сплошная грязь, вокруг навозных комков снег растаял. Она миновала ручей: он уже освободился ото льда и убегал под ледяной щит Десны, будто торопясь под крышу от последних зимних холодов. Вот-вот река вскроется. Да и сейчас по ней уже ездить нельзя. Никто не приедет сюда до Ладиного дня. Даже если Лютава выполнила обещание, данное осенью Бранемеру, и отыскала сына, доставить его вовремя не успеет. А значит, уже на днях у Бранемера появится новая молодая жена.

Впрочем, это уже мало волновало Милозору. Время пылкой любви для нее давным-давно миновало: она готова была принять новую княгиню, будто дочь или невестку, лишь бы та не ревновала к ней и была приветлива. Она бы с радостью нянчила детей этой новой княгини, видя в них продолжение рода, который не сумела продолжить сама. Но такая сильная боль пронзала сердце при мысли, что ее собственный родной сын Пребран в это время бродит по лесу, одетый медвежьей шкурой, перебирается через бурелом и ловит запахи леса чутким звериным носом, что хотелось умереть. Бранемер может пытаться жить дальше – даже обязан, ведь он князь и отец племени дешнян. Но для Милозоры жизнь незадачливая кончена.

***