Сокол на запястье

-- А тебя не волнует, -- медленно спросила она, -- что такие жертвы не будут угодны ни Деметре, ни Артемиде, ни Ану? Богиням не нужен скот. Им нужны молодые, полные сил мужья, чтоб каждый год возрождать мир.

-- Ты веришь в эту чушь? - Делайс щелкнул пальцами, подзывая Фрикса и требуя еще вина.

-- А ты нет? - съязвила Бреселида.

-- Не знаю, -- честно признался он, -- Но по мне, пусть лучше такой мир не возрождается. Что испугалась?

Глаза всадницы округлились.

-- А ты думала, мы вечно по доброй воле будем подставлять горло под нож?

"Амазонка" молчала.

-- Когда каждый год, в каждом роду после осенних состязаний убивают самого сильного, самого меткого, самого красивого парня, еще не оставившего потомства, что будет через несколько поколений? Ты же умная, скажи сама.

-- Я не знаю. Правда не знаю, Делайс. - попыталась защититься женщина.

Он пожалел ее и улыбнулся.

-- Бреселида, я тебе все это говорю, потому что ты, в отличие от остальных, способна кое-что понять. - царь понизил голос. - Уже очень поздно. Возможно, мы даже опоздали. В степи мало всадников-мужчин. Скифы жмут и с запада через пролив, и с востока в спину. Пантикапей после войны не подмога. Если немедленно не отменить жертвы, тут такое полыхнет. Мы не удержим ни города на побережье, ни степные номады.

-- Жрицы никогда не пойдут на это. - покачала головой женщина.

-- Когда всю Меотиду зальет кровью, кто их будет слушать?

Сотница долго молчала, вертя перед собой большое глиняное блюдо с дымящимся мясом.

-- Ты сам назвал выход. - наконец, сказала она. - Боюсь, что он единственный. Ты, как всегда, прав, Делайс. - Бреселида усмехнулась. - И, как всегда, тебя не послушают. А речь не о колесе-землечерпалке, и моя помощь не сыграет роли.

II

Черная банщица Нума готовила притирания для всех придворных дам. Если они, конечно, не оказывались скрягами и щедро платили за ее искусство.

С толстых пальцев нубийки стекало очищенное масло, в которое она только что по капле влила вытяжку из лепестков фиалки. Даже на открытом воздухе стоял сильный аромат, но Нума знала, что его раздует ветром еще до того, как у нее начнет болеть голова.

Когда-то с караваном невольниц она приехала в эту холодную страну из Египта. Фараон откупился рабами-нубийцами от серьезно потрепавших его скифов. За 20 лет службы меотийским царицам Нума стала не просто купальщицей, но и первым советником в вопросах диеты, массажа, выбора тканей, благовоний, режима сна и удовольствий. Не смотря на свои пять пудов жира, она была утонченным арбитром женской красоты и умела, если нужно, незаметно извести соперницу, вдруг начинавшую затмевать блистательную Тиргитао.

Нума отлично знала, что по-настоящему ценные советы она может давать только царице. Что касается ее приближенных, то им, конечно, тоже нельзя рекомендовать откровенно пагубных средств. Например, меньше мыться и натираться куриным пометом. Но тонко подсунуть даме не то, убедив ее, что именного этого раньше не хватало - вот главное умение, которым нубийка владела в совершенстве.

Поэтому Нуму взбесил полуденный визит нового раба сотницы Бреселиды. Этот заносчивый мальчик, больше похожий на козла, наотрез отказался брать у нее обычные для Бреселиды фиалковые духи. Не обращая внимания на протесты банщицы, он забрался на полки со склянками - ее святая святых - откупорил пробковые крышки и перенюхал половину пузырьков.

-- Вот это подойдет. - заявил Элак недовольным голосом, крутя перед носом у негритянки пузырьком, из которого до чутких ноздрей Нумы доносился свежий древесный аромат. - Как основа. Я внесу сюда тревожную ноту за счет лимона и зеленого мирта. Но это на каждый день. А какие духи я подберу для госпожи Бреселиды на вечер, тебе не узнать, старая обманщица!

И удалился. Прямо на рынок. К дешевым торгашам! Но Нума не сомневалась: ушлый козленок найдет то, что нужно. Не смотря на деревенский вид, она сразу почувствовала в Элаке сильного соперника. Не к добру он взялся именно за Бреселиду! Эту жемчужину в конском навозе, от которой и так на локоть разит царицей!

Элак и правда не плохо прогулялся по рынку. В лавках у самого порта он отыскал много ценного, а поскольку у козла по определению не может быть денег, молодой сатир забирал свертки с товаром, приказывая купцам прийти за деньгами завтра, во дворец, в покои "царевны Бреселиды". Здесь были и пурпурные ткани из Сибарсиса, и тончайшие египетские плащи-фаросы, а также щипцы для бровей, беличьи кисточки, краски для лица и тела, нежнейшие ассирийские мала, уже готовые благовония и рассыпчатые порошки, которые еще только предстояло смешать рукой истинного художника.

-- Откуда ты знаешь, как этим пользоваться? - спросила "амазонка", критически оглядев груду покупок. - Ты в деревне родился? Или прошел школу массажистов в Коринфе?

-- Не знаю. - честно признался Элак, разминая ей плечи. - Из меня лезет. А разве плохо я работаю?

Сатир уже больше часа колдовал над ее разнеженным новой ванной телом.