Сокол над лесами

Коловей встал и принялся рассказывать: как древляне преследовали русов по Горине, как гнались за ними на волоке, как устроили налет на стан. Рассказал о битве перед княжьим шатром. И о том, как сам нанес смертельный удар юному князю, которого узнал по шелковой красной рубахе.

– Было б в руках и тулово его – сжечь бы его и по двенадцати полям прах развеять, – закончил Коловей. – Да больно много людей у него было – не совладать со всеми. Голову взяли и ушли. Вот теперь здесь она, в меду.

– Желаешь видеть мертвые очи врага твоего? – Людомир приподнял бровь, глядя на Благожита. – Я видел. И впрямь он отрок, еще ус не пробился, а сколько зла уже принес внукам Дулебовым. Зато теперь покончено со злом. Не губить змеенышу больше мужей, не полонить жен, не сиротить малых детушек, не осквернять могил дедовых. Так что, неужто не развеселил тебя мой мед?

– Чтоб земля не приняла костей его и чтоб род его прервался, как жизнь прервалась! – выдохнул Благожит, не отводя глаз от бочонка и еще не смея поверить.

Хотимиричи переглядывались: мысль о мертвой голове в меду навевала жуть, но и убедиться хотелось. Каждый надеялся, что кто-то другой посмотрит и подтвердит, что все правда. Но то, что Змей-разоритель воплотился на сей раз в безусого отрока, делало его, пожалуй, еще страшнее, чем если бы это был зрелый муж навроде Людомира.

– Твой сын отомщен! – добавил князь волынский. – Спокойно пусть прах его в земле лежит, пока земля-мать заново его в белый свет не выпустит. Пусть веселится душенька его с дедами – возвращен погубителю его кровавый долг.

Благожит сглатывал, не находя слов. Нужно было радоваться, веселиться. Но ужас не отпускал, и даже в шуме ветра за стенами обчины слышался стон…

* * *

Такой удачи Людомир не предвидел. Когда, через полмесяца после битвы на волоке, древляне прибыли к нему в Волынь, он и правда приказал открыть бочонок и обмыть мертвую голову: хотел сам убедиться, и у него смелости на это зрелище хватало. Трудно было поверить, что этот отрок и есть Святослав киевский – юный Перун, вождь воинственной руси, покоритель земли Деревской и мститель за отца своего. Дитя же совсем… У самого Людомира старший сын был в тех же годах.

Но древляне рассказали все до мелочи: как преследовали русов по Горине, как посылали самых ловких на развед, как Берест видел юного князя, когда слуги возили того по поляне на щите и кричали ему славу – видать, все не могли нарадоваться гибели Будимира. Коловеевы отроки клялись своим оружием, раздобытым в Перезванце, ели землю из-под правой ноги, что не солгали ни единым словом.

Людомир потребовал полных клятв не потому, что сомневался в доблести древлян. Ему нужно было привыкнуть к мысли об этакой удаче. Ни одному витязю из сказаний так не везло.

Голова того, кто мог стать его злейшим врагом на много лет, лежала перед ним на деревянном блюде, будто запеченная свиная голова на Карачун.

– Недолго полетал ты, соколик… – произнес Людомир, глядя в бледное лицо с полузакрытыми глазами. Уже дней пятнадцать эти глаза были залиты медом, но не сладким виделся им белый свет. – Вот и подбили тебя каленой стрелой… Батю еще догнать успеешь. Кончился ваш род в Киеве-городе. А затем, дайте божечки, кончится и племя ваше на Днепре. Снова будет жить всяк род славянский обычаем дедовским, сгинет и память, что за русь такая была. Как обры сгинули, что силой своей хвалились, да не оставили ни племени, ни наследка. Дед твой Олег до Царьграда ходил, отец сколько земель примучил, а на тебе счастье-доля кончилась – сронил ты голову с плеч в темной чаще, на болоте глухом. Там и был твой Царьград. А теперь ни славы тебе, ни памяти.

И брезгливо сморщился:

– Уберите.

Отроческую голову снова уложили в мед: она еще могла пригодиться. Иной послал бы в Киев к Ольге гонца – не захочет ли выкупить? За голову можно с родичей немалую плату взять. Последнее отдадут, лишь бы погрести по-людски и душу упокоить.

Усмехаясь, Людомир вспомнил дурня Маломира с его сватовством. Поверил, плесняк, будто вдова поплачет да за убийцу мужа замуж пойдет. Вот если бы… Предложи ей вот этот выкуп брачный – голову чада единственного, может, и сладится дело. Для кого Ольге теперь себя хранить, для кого оберегать стол киевский, если нет у нее больше ни сына, ни наследника? А говорят, она еще собой хороша…

Но эти прельстительные мысли Людомир быстро отогнал. Сам был бы дурень, вздумай довериться этой жене. Приехала Ольга плакать на могиле мужа, а заплакала кровавыми слезами земля Деревская… Не проглотить сразу такой кусок, как Русская земля. Житие человеческое – не былина, где целые царства в один день покоряют. Начинать надо с малого.

В благодарность Людомир преподнес богам бычка и два дня пировал со своими старейшинами и древлянами. А потом оказалось, что боги поистине обратились к нему лицом: от Благожита прибыл гонец с приглашением для знатных отроков попытать счастья, состязаясь за право стать княжеским зятем.