Соколиная охота

Все чаще Профессор мысленно возвращался к тому странному посланию. Которого не могло быть, но было. Отправители хотели найти «крысу», внедрившуюся в их стройные ряды. Где эта «крыса» и кто она – Бальдуччи не знал. У него были свои подозрения, но, когда подразумевается больше одного варианта ответа, данные нельзя считать достаточно точными. И все чаще он задумывался о том, что истинная цель таинственных отправителей заключалась в другом – они, точно так же, как Профессор, не хотели распространения разработанной им технологии. То, что они знали о проекте «Дендра», особых сомнений не вызывало, слишком уж непрозрачно намекали они на то, какие данные следовало «потерять» в сети. Оставался открытым вопрос, не было ли у них самих намерений завладеть технологией. Тем более что визит их сюда более чем реален.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что, скорее всего, на дележ еще не падшей туши лаборатории соберется целая стая стервятников – «потерянные» файлы мог прочесть кто угодно, кроме той самой «крысы», располагающей достаточным количеством терпения и умений.

Бальдуччи открыл присланный ассистентом файл. Быстро пробежал глазами строчки отчета – результат устраивал. Еще есть что усовершенствовать, но в целом вполне годится. В любом случае, заказчик получил именно эту версию использования хлорофилла. А остальное Булимара не касалось.

Три модели, которые хранились в саркофагах, были полностью жизнеспособны. Проект «Дендра» можно считать законченным, а значит – пора собирать вещи. Проект «Координатор», который мог бы здорово усовершенствовать тех тварей в саркофагах, не был завершен. Да и в изначальную версию заказа эту функцию никто не включал. Так что «Координатор» – дело будущего.

Профессор вздохнул – всегда жаль оставлять насиженные места, тем более столь замечательно оборудованные, как это – и подключил психопривод «балалайки» ко включенному раллеру, стоявшему на его столе. Вряд ли удастся забрать с собой все наработки, так сказать, во плоти. Обычно уходить приходилось быстро. Это скорее напоминало бегство, чем исход. Поэтому, самое ценное – в «балалайку», оттуда на специальный наночип, зашитый под кожей. Большинство наноскопов, даже стационарных, этот чип не видели, а, учитывая тот хаос, что царил в мире сегодня, гарантия сохранности данных почти стопроцентная.

Бальдуччи открыл ящик стола, используя специальный магнитный ключ. Там чемоданчик с четырьмя плоскими футлярами. В каждом – новая «балалайка» с записанной на ней жизнью. Не чужой – просто вымышленной. Над этим трудились хорошие писатели. Жаль, их пришлось ликвидировать. А «балалайки» профессор проектировал сам: про индивидуальные чипы он мог рассказать много нового даже производителям и машинистам, что их программировали.

Там же лежал заряженный «дыродел», кредитка с номером и изрядной суммой на счете – имя пользователя можно было задать потом – и пачка наличности на всякий случай. Набор беглеца.

Ну что ж, все на месте. Скоро он будет готов закрыть проект. Жаль, конечно, еще многое можно было бы улучшить. Но… Время не ждет.

Пока продолжалось копирование данных, Профессор вытащил из верхнего ящика стола большую книгу. Старинный бумажный фолиант в глянцевой обложке с красочной, хоть и немного поблекшей, картинкой. «Все о деревьях», – гласила слегка облезшая золоченая надпись. Красивое популярное издание прошлого. Просто красивая книга, никакой науки.

Бальдуччи нашел закладку. Любимая страница. Руки, аккуратно переворачивая листы поблескивающей глянцевой бумаги, осторожно открыли искомое место.

«Баобаб», – прочитал он заголовок. – «На обширных просторах цветущих африканских степей – саванн есть и древесные жители. Главным образом, зонтиковидная акация и знаменитый баобаб. Коренастый, с необычайно толстым стволом (иногда 45 метров в окружности) и широкой, но невысокой кроной, баобаб является настоящим долгожителем, нередко доживая до возраста пяти тысяч лет…»

26. Авианосец «Зенг Хе»

Рука нехотя ковыряла палочками слипшуюся лапшу. Синтетическая лапша с синтетической котлетой – стандартный рацион для команды «Зенг Хе».

Шэня еда не занимала. Вообще не хотелось есть. Его сознание точили мрачные мысли. И та странная штука, что называли совестью, тоже не давала покоя.

Должен ли он? И кому он должен? Для кого, собственно, он обязан стараться?